Маркиз Сад - Злоключения добродетели

«Дорогая моя Софи, – говорил господин де Брессак, прибежав ко мне в тот же вечер, – ты видишь, блага сыплются на меня, словно из рога изобилия! Вспомни, я ведь твердил тебе много раз, что ничто так не притягивает удачу, как готовящееся преступление; легко и свободно живется только злодеям. Восемьдесят плюс шестьдесят будет сто сорок тысяч ливров ренты, дитя мое, и вся эта сумма в моем полном распоряжении».

«И что же, сударь, – я позволила себе сдержанное удивление, приличествующее моей роли, – неожиданное богатство не побудит вас спокойно дожидаться смерти, которую вы желаете ускорить?»

«Ждать? Что ты, девочка, я не стану ждать и двух минут, мне уже двадцать восемь лет, а знаешь ли ты, как тяжело ждать в этом возрасте? Умоляю тебя, не надо ничего менять в наших планах, надеюсь, мы покончим с этим до нашего возвращения в Париж. Постарайся сделать это завтра, самое позднее – послезавтра, а то мне уже не терпится отсчитать тебе четверть пенсиона, а затем передать право на владение всем остальным».

Я всеми силами старалась скрыть ужас, который внушала мне эта неистовая тяга к преступлению, и вновь вступила в свою роль. На следующее утро мои страхи улеглись, и я не испытывала к этому негодяю ничего, кроме отвращения.

Мое положение было крайне затруднительным: если я не приведу приговор в исполнение, маркиз скоро заметит, что его обманывают; если я предупрежу госпожу де Брессак, то какие бы действия она ни предприняла, в любом случае молодой человек обнаружит обман и, возможно, решится на более верные средства, которые рано или поздно погубят его мать; я же рискую стать жертвой мести сына. Еще оставалась стезя правосудия, но ни за что на свете я бы не согласилась вновь на нее ступить. Итак, я приняла решение, чего бы мне это ни стоило, предупредить графиню. Из всех возможных вариантов я выбрала этот, он показался мне самым приемлемым, и я поспешила претворить его в жизнь.

«Сударыня, – сказала я госпоже де Брессак на следующий день после встречи с маркизом, – я должна рассказать вам нечто чрезвычайно важное, что может вас сильно взволновать. Но прежде вы должны дать мне слово чести, что никогда не обнаружите перед вашим сыном свою осведомленность о его замыслах. Уверена, вы примете разумное решение, сударыня, но соблаговолите обещать мне, что выполните мое условие, иначе я буду молчать».

Госпожа де Брессак, думая, что речь идет об очередном сумасбродстве сына, с легкостью дала клятву, которую я потребовала, и тогда я открыла ей все. Узнав страшную правду, несчастная мать залилась слезами.

«Негодяй, – воскликнула она, – видел ли он от меня что-нибудь, кроме добра? Если я и пыталась помешать его бесстыдствам или исправить его нрав, то разве не желание видеть его спокойным и счастливым побуждало меня проявлять строгость? А разве не моим заботам обязан он наследством, которое только что выпало на его долю? Я скрывала это от него из деликатности. О чудовище! Софи, докажи мне, что это не сон, сделай, чтобы я больше не сомневалась в мерзости его черных замыслов. Мне необходимо убедиться в этом своими глазами, чтобы окончательно заглушить в моем сердце остатки чувств, дарованных самой природой».

Тогда я показала графине пакетик с ядом, которым снабдил меня маркиз. Мы дали небольшую дозу собаке и тщательно ее спрятали – через два часа несчастное животное скончалось в ужасающих конвульсиях. У графини не осталось никаких сомнений, и она тотчас решила действовать. Она отобрала у меня оставшийся яд и тут же направила курьера к своему родственнику герцогу де Сонзевалю с письмом, в котором просила его тайно переговорить с министром о коварном злодействе, жертвой коего она должна была стать, а также добиться королевского указа о заточении без суда и следствия для своего сына. Она умоляла герцога незамедлительно приехать в сопровождении жандармов, чтобы как можно скорее избавиться от чудовища, замыслившего посягнуть на ее жизнь... Но на Небесах было предначертано, чтобы это отвратительное преступление свершилось, и оскорбленная добродетель уступила натиску злодейства.

Несчастная собака, на которой мы испытали яд, выдала нас маркизу. Он слышал, как она выла, и, зная, что она любимица графини, поинтересовался, что с собакой и где она сейчас. Те, к кому он обратился, ничего не смогли ему ответить. С этой минуты он начал что-то подозревать. Он не произнес ни слова, но я заметила, что он встревожен, возбужден и весь день не находил себе места. Я сообщила об этом графине, но все, что можно было сделать, – это поторопить курьера и скрыть истинную цель его миссии. Графиня старалась убедить сына, что спешно посылает в Париж гонца к герцогу де Сонзевалю с просьбой заняться вопросами дядюшкиного наследства, иначе могут появиться другие претенденты, и тогда начнутся бесконечные судебные разбирательства. Она добавила, что попросила герцога приехать в замок и привезти нужные бумаги. В случае необходимости ей и молодому маркизу придется самим съездить в Париж. Но маркиз был слишком хорошим физиономистом, чтобы не заметить смятения на лице матери и моего замешательства. Он сделал вид, что объяснения матери его устраивают, а сам тайно перешел в наступление. Под предлогом прогулки со своими фаворитами он удаляется из замка и подстерегает курьера в том месте, которое тот неизбежно должен проехать; и этот человек, более преданный маркизу, чем его матери, без всяких осложнений отдает ему письмо. Маркиз, убедившись в моем предательстве, вручает курьеру сто луидоров и приказывает никогда больше не появляться в замке, сам же возвращается, полный неистовой злобы. Однако ведет себя сдержанно, как обычно, ласково меня приветствует, напоминая, что все должно произойти завтра, что важно все завершить до приезда герцога, и спокойно отправляется спать, не подавая виду, что обо всем осведомлен.