Шекия Абдуллаева - 11 интимных вопросов. Секс большого города

— Знаешь, Шекия, это тоже ерунда, — Курпатов недовольно качает головой. — Ну что такое «голое» желание иметь ребенка? Ты спроси у женщины, которая уже стала мамой, о том, как она хотела своего ребенка до того, как была беременной, и во время беременности. И она тебе скажет, что это вообще разные вещи.

Когда женщина просто хочет ребенка, абстрактно, без беременности — тут же масса мыслей: «Надо же уже родить: у всех уже есть, а у меня нет. Дети — это семья, они будут приносить радость. А как я буду стареть, если у меня детей не будет?» и так далее. Если она влюблена, то думает: «Мне бы его (любимый имеется в виду) частичку оставить. Будет его маленькая копия». Если уже рожавшие думают, то: «А как хорошо, если снова маленький! Он будет тут бегать… И брата нужно Светке. И папа у нас приосанится наконец. И вообще — если не сейчас, то когда? Стареем ведь…»

И это все, понимаешь, от головы идет. А как в голову попадает? Все то же общество с его «мнениями», «установками», «ожиданиями», тот же опыт — свой и чужой и все те же абстрактные представления — как оно там будет или как оно там не будет. Вообще, ты знаешь, что в России каждая пятая пара бездетна? Понимаешь — каждая пятая… Но живут же люди, не умирают.

А вот когда женщина беременна… Это же уже совсем другая история! Иной, понимаешь, коленкор! И вот тогда она хочет ребенка. Хочет так хочет! Но ведь это гормоны — весь гормональный фон изменяется и требует от женщины, чтобы она вся была в своей беременности и предстоящих родах. Это инстинктивная, физиологическая реакция. Будет беременность — будет это желание, не будет беременности — будет не это желание, а фикция, сотканная из привнесенных снаружи мыслей, соображений и установок.

Я сейчас вспоминаю своих пациенток — серьезных деловых женщин, которые обратились ко мне за помощью в период, когда вынашивали ребенка. Ну это же надо видеть, что с ними происходит! Они привыкли двадцать четыре часа в сутки о работе думать, о деле, о бизнесе. А тут раз… Они все это продолжают делать, работают, а голова — все равно уехала в материнство. И хоть ты тресни! Все мысли так или иначе, но все равно к ребенку вернутся или так от него никуда и не уходили.

Поэтому, если женщина не влюблена и не беременна, я не понимаю, почему она «должна» хотеть ребенка. Это как хотеть есть, встав из-за стола после плотного ужина. Она может об этом думать, и тогда вопрос в том, насколько этот гипотетический ребенок вписывается в ее общую картину будущего. Вписывается — она «хочет», пока не вписывается или вовсе не вписывается — она «не хочет».

Если женщина счастлива сейчас и без детей, то и слава богу. Я как доктор не нахожу в этом никакой патологии. Но возможно, завтра она забеременеет и захочет сохранить ребенка. Поэтому мне кажется, ей не следует сейчас сознательно и целенаправленно внутренне формировать у себя некое неприятие к семье и ребенку. Зачем? Чтобы потом и эту устаревшую баррикаду разбирать?

Знаешь, строить баррикаду и разбирать баррикаду — это две большие разницы. Я вот участвовал в обороне демократии в 91-м, во время ГКЧП. И поделюсь опытом баррикадостроительства. Знаешь, мы так ловко их складывали — это не описать! Откуда силы брались — непонятно. Ух! На энтузиазме и революционном порыве. Но я думаю, что потом у дворников никакого энтузиазма и порыва не было — убирать это все безобразие. И то, что защитники демократии наворотили за несколько часов, дворники потом убирали несколько суток. Я уж не говорю о покореженных машинах, автобусах и троллейбусах и прочем безвозвратно утраченном имуществе.

Так что не надо баррикад. Честное слово — лишнее! Вполне возможно, что придется потом разбирать, а это совершенно не интересно, тяжело да и не ко времени будет — у нас все-таки беременность, счастливая пора. И потом, от кого ты этой баррикадой защищаешься — от общественного мнения? Но ты так от него не защитишься. От самой себя и своего страха? Ну это и вовсе какая-то ерунда получается…

…

Мне кажется, я все поняла. Но Оксана просила установку — этакую формулу противостояния. Или заклинание, которое придаст ей терпения и мужества.

С этим к моим психотерапевтам и обращаюсь…

— Господи, как я не люблю установок! — сетует Курпатов. — Просто ерунда какая-то: «Иди на Астру. Иди на Астру». Ну ладно, давай сформулируем так: ценностью является не абстрактная семья и абстрактный ребенок, а то, счастлива женщина или нет. Это самое главное. Вот тебе и установка: «Я — счастлива». Только, пожалуйста, себе не врать. Если несчастлива, то несчастлива, и давай думать, что с этим делать. А если счастлива, то и счастлива. И установок никаких не надо…