Виктория Абзалова - Фантазм

Магнус не сразу понял, что его настолько зацепило в этом мальчишке, что он впервые решил приобрести себе раба такого рода - не трахнуть кого-нибудь без затей, снимая напряжение в чреслах, а купить в свое хозяйское распоряжение. В этот вечер и в эту часть базара его занесло случайно: вчера капитан берберской шебеки шепнул на ушко о светлоглазой лилии-франконке, захваченной всего неделю назад у Родоса. А женщин здесь продавали редко и надо было знать у кого спрашивать. Да и вообще, местные хотя и оказывались изумительными красотками, если конечно удавалось содрать с них это чертово покрывало, но не уступали в темпераменте их мужьям и братьям. Стоило ли возиться!

Как ни странно, но внешне гордые и свободные соотечественницы были куда сговорчивее! Да и приор после случая с дочкой эмирского лекаря, - даром, что та была еврейка, как и вся ее родня до 12 колена Израилева, - не просто засунул его в эту дыру, но и предупредил о самых неприятных последствиях в случае малейшего проступка.

Магнус просто проходил мимо, довольно предвкушая встречу с блондинкой, из которой уже успели выбить дурь и безмерно благодарной за спасение от плена рыцарю креста, но задержался из любопытства.

Торговля шла бойко. Пророк заповедал чтить жен и матерей, и сестер своих и дочерей окружать заботой, но не только свято место пусто не бывает: мальчики для утех были представлены на любой вкус.

Вначале внимание мужчины тоже привлекли глаза редкого здесь насыщенного синего цвета, и уже потом, задело нечто иное в этих глазах. Что-то, чему он не мог дать названия, и что вряд ли мог выразить сам Айсен.

Магнус подошел поближе и агент расцвел улыбкой так, словно только что всучил ему за кошель золота дырявый башмак своего дедушки. Мужчина не стал его разочаровывать сразу и придирчиво осмотрел раба, ладную фигурку которого не прикрывало даже шелковой тряпочки.

Однако мальчик стоял ровно, не делая попыток закрыться. Он послушно повторял движения, о которых ему говорили, принимал нужные позы, но делал это как-то иначе, не выставляя себя как другие, - иногда дерзко, иногда отчаянно, иногда в нетерпении, - а лишь подчиняясь. Накрашенная мордашка покорно изображала зазывную улыбку.

Покорно… это было то самое слово, что стало паролем и распахнуло двери для всех демонов, что давно гнездились в его душе. Конечно, какая-никакая власть у него была и сейчас, как у начальника гарнизона, да и подобный раскрашенный вид блядей непонятного пола оставался всего лишь блядями, независимо от прибора между ног… Но он нюхом чуял, что здесь дело в другом, и называлось это - покорность, подчинение, абсолютное послушание!

Сейчас, наблюдая, как с каждым его шагом сжимается раб, в то же время умудряясь сохранять положенную позу, Магнус честно признал, что решение было удачным. Девка ли парень, - по правде ему было безразлично: нужная дырка найдется и у тех, и у других. Завораживало иное - власть! Абсолютная власть над человеческим существом, с которым он мог сделать все, что пожелается, и которому даже не придет в голову защищаться, сопротивляться или негодовать…

Мужчина с наслаждением сгреб пятерней роскошную гриву волос, закрывающую слегка выступающие лопатки и уже порядком утратившую свой ухоженный блеск, но не обратил на последнее внимания. Он заставил мальчика запрокинуть голову и посмотреть себе в глаза…

В синих глазах был страх. А еще было видно, что мальчишка не посмеет даже про себя помянуть господина недобрым словом. Магнус восхитился способностями его наставников в дрессировке: абсолют, совершенство!

Если бы он был более образованным человеком, вообще образованным и в частности - человеком, в этот момент, Магнус сравнил бы себя с Геростратом в своих желаниях: обладания, утверждения превосходства своей силы и торжества разрушения…

Но он был только Магнусом Фонтейн, рыцарем-иоанитом, и в его определениях не было ничего возвышенного.

- Раздень меня, - приказал он.

Магнус наблюдал за поспешившим с исполнением юношей, жадным хищным взглядом, не сулившим ничего хорошего.

Ребра и живот все еще сильно болели, и Айсен двигался немного скованно.

- Что-то ты не слишком расторопен! На плеть напрашиваешься?

У юноши начали дрожать руки: его еще никогда не пороли плетью. Плеть оставляет следы, а товар не следует портить. По той же причине их не били руками и тем более ногами.

- Соси! - последовал уже знакомый грубый приказ, который он исполнил почти с облегчением.