Марк Ренуар - Пятьдесят три карты

который тупо и бессмысленно уставился в пустую бутылку

из-под рома. Перед ним на столе лежали карты в потертой

целлофановой обертке.

Он не обратил на меня никакого внимания и продолжал

сидеть во взгляде его пьяных пустых глазах было что-то

нездоровое и я уже собрался пересесть на другое место, как

вдруг к нашему столику подошла милая, но грубо накрашенная

девушка в дешевом сиреневом платье.

- Что грустите, мальчики? - задорно воскликнула она,

блеснув черными пуговками больших зрачков.

Странный мужчина вдруг встрепенулся и, оттолкнув

перепуганную девушку, закричал:

- Пошла вон, шлюха! Жизни от вас нет! Он нехотя

выругался и, не глядя на девушку, уже тише сказал:

- Кровь вы всю мою высосали! Вампиры! Его лицо

скривила гримаса и он, уткнув лицо в руки, опустил голову на

стол.

Удивленный и озадаченный, я остался на своем месте,

надеясь разузнать поподробнее, что с ним приключилось, что

вызвало в нем такую ненависть к женщинам.

Он долго сидел, не поднимая головы. Потом вдруг резко

выпрямился и сунул мне карты:

- Возьмите. Вы молоды, это вам подойдет. Всего два

доллара. Хотите?

- А что это?

- Карты. Смотрите, какие красивые женщины, - Он

перегнул одну из карт, и я увидел изображенную на ней

светловолосую красавицу с красивыми длинными ногами,

облаченную в такую прозрачную ткань, сквозь которую,

естественно, просвечивало нежное розовое тело, прикрытое

только трусиками. Это был король треф. Я невольно

залюбовался красавицей и попробовал поднять другую карту.

- Нет, сначала скажите, возьмете за два доллара?

- Но я не видел карты.

- Это не важно. Они стоят больше, берите, не

прогадаете.

Я не знал, что ответить, карты были заурядные и уже

потрепанные по краям. Правда, середина, где были излбражены

сами женщины, как я потом убедился, была абсолютно чистая.

Покупать их я не хотел, так как в карты совсем не играл,

ценности никакой в них не видел. Человек умоляюще смотрел

на меня прямо в глаза и тихо шептал:

- Ну возьмите, для вас это ничего не стоит. Вы молоды,

вам ведь еще нравятся женщины.

Я отрицательно покачал головой, а он схватил мою руку

и, засовывая мне в ладонь карты, забормотал:

- Берите так, ничего не надо, угостите только вином и

мы квиты. Мне было непонятно то упорство, с каким

незнакомец стремился всучить мне карты. Я хотел расспросить

его об этом, но в этот момент к нам за столик подсела

безобразно толстая, азартно размалеванная девка, и хлопнув

меня по плечу, пьяно прошептала:

- Всего десять долларов, капитан, и море

удовольствий... - она не докончила фразы и с визгом

бросилась прочь от стола. Мой сосед, страшный в

гневе и иступлении, выскочил из-за стола и бросился на девку

с огромной бутылкой из-под рома. Не догнав ее, он со

злобой шепнул что-то, шлепнул бутылку об пол, и вернулся к

столу.

- Черт возьми, - выругался он, опрокидывая в рот

остатки вина из стакана, - наплодил их дьявол на нашу

голову. Ох, как я их всех ненавижу... Ну, будете брать

карты? - уже зло спросил он меня, пряча их в карман, - Hу

и не надо. - он пошарил в карманах, выгреб несколько монет

и, выбросив их на стол, собирался уходить.

- Прощай, капитан, передай привет своей маме. - Он зло

пихнул пробегавшую мимо девку, что-то буркнул ей вслед и

тяжелой походкой направился к выходу. Что-то непостижимо

загадочное было в поведении и поступках этого странного

человека и я, не в силах справиться с любопытством, окликнул

его.

Он уже был в дверях. Не сразу сообразив, что зовут

именно его, он с минуту недоуменно оглядывал зал, потом

кивнул мне головой и пошел обратно. Усевшись на свое место,

он бросил колоду снова на стол, и, в порядке предисловия,

буpкнул:

- Если есть время и охота слушать, закажи вина и

чего-нибудь пожрать.

Пока я передавал заказ он молча и сосредоточенно

разглядывал грязные ногти на своих почерневших от масла и

угля коротких пальцах правой руки, на которой красовалось

толстое литое обручальное кольцо.

Когда все, что я заказал, было уже на столе, он неспеша

налил полный стакан коньяку и, медленно смакуя, выпил его до

конца, потом долго жевал буженину, постоянно вытирая рот

рукой, и, наконец, придвинувшись ко мне вплотную, тихо

заговорил:

- В 1945 году я после эвакуации из Франции осел в

маленьком городке Эбель, который находился недалеко от