Энн Райс - Спасение красавицы

Уже на второй вечер напряженной скачки я добрался до своего замка и в течение трех дней полностью разобрался с делами. Отца моего успели похоронить, матери давно уж не было в живых. Штурвалу правления королевством требовалась крепкая и властная рука, и очень скоро я всем дал понять, что отпускать этот штурвал я не намерен.

Я велел высечь тех солдат, что в дни безвластия надругались над селянками. Я назидательно побеседовал со своими братьями, грозно увещевав их блюсти свой долг. Я собрал армию, устроив грандиозный смотр и щедро наградив тех воинов, что любили моего отца и теперь с такой же любовью явились под мою руку.

Все это на самом деле оказалось для меня вовсе не сложно, хотя мне было хорошо известно, сколько пало европейских королевств потому лишь, что новоиспеченный монарх не справился с подобными вопросами. И я не мог не заметить, что мои подданные вздохнули с облегчением, увидев, что их молодой король просто и естественно осуществляет свою власть и полностью управляет государством, самолично, со всей скрупулезностью и напором вникая во все как крупные, так и незначительные дела.

Главный казначей королевства заранее был признателен тому, кто согласится прийти ему в помощь, и бывший главнокомандующий поступил в его распоряжение с новым энтузиазмом и моей горячей поддержкой.

Но когда минули первые безумные недели моего правления, когда все страсти в замке поутихли, когда я мог наконец проспать всю ночь, ни разу не потревоженный ни слугами, ни членами семьи, я принялся спокойно обдумывать все, что за это время со мной произошло. На моем теле давно уже не было ни единой отметины, и меня постоянно томило просто беспредельное желание плоти.

И вот, когда я ясно осознал, что мне уж больше никогда не быть нагим невольником, я едва перенес эту мысль. Я даже не хотел заглядывать в шкатулку с сувенирами, что вручила мне на память королева Элеонора, не желая видеть кожаные безделушки, от которых мне сейчас уже не было никакого прока.

Но впоследствии я устыдился своего малодушия и перебрал-таки сувениры.

Как сказал бы Лексиус, мне не судьба была дольше оставаться рабом. Теперь предстояло сделаться толковым и могущественным правителем. И, если честно, мне весьма понравилось сидеть на престоле.

Быть принцем было для меня ужасно. А королем — очень даже замечательно!

Когда в один прекрасный день ко мне явились мои советники и заявили, что я должен жениться и зачать дитя, дабы обеспечить продолжение рода, я не задумываясь согласно кивнул. Аристократическая жизнь все больше поглощала меня, и я готов был полностью предаться ей. Прежнее мое существование казалось мне далеким и эфемерным, точно сон.

— И какие подходящие принцессы у вас на примете? — спросил я советников, которые чинно стояли возле моего стола, пока я подписывал кое-какие важные государственные бумаги. Я вскинул голову. — Итак?

Однако не успел кто-нибудь из них что-то ответить, как одно имя неожиданно и мощно засело у меня в голове.

— Принцесса Красавица… — тихо произнес я.

Вдруг она еще не успела выйти замуж?! Я не решался об этом спросить.

— О да, ваше величество, — подал голос лорд-канцлер. — Без всяких сомнений, это был бы мудрейший выбор. Однако принцесса отказывает всем, кто к ней сватается. Ее отец просто в отчаянии.

— Еще отказывает? — переспросил я, пытаясь справиться с волнением. — Хотелось бы знать почему, — добавил я невинным тоном. — Немедленно велите седлать мне коня!

— Но следовало бы сперва отправить ее отцу официальное послание…

— Нет, — отрезал я, поднимаясь из-за стола. — Велите седлать коня.

Я поспешил к себе в покои, чтобы надеть свое лучшее королевское платье, а заодно прихватить кое-какие безделицы для принцессы.

Я уже собирался выскочить из спальни, как вдруг остановился. Меня как будто что-то внезапно поразило в грудь, и, словно разом лишившись дыхания, я тяжело опустился в кресло перед столом.

Красавица, моя милая Красавица! Я вновь видел ее в тесной каюте с простертыми ко мне в мольбе руками. Окативший меня невероятный всплеск страстного желания заставил меня почувствовать себя, как никогда, нагим и беззащитным.

И тут же другая сумасшедшая мысль явилась мне на ум. Я припомнил, как подчинял себе Лексиуса в его спальне в султанском дворце, как полностью завладевал Джеральдом. Вспомнил, сколько неизбывной нежности рождалось во мне в те бесценные мгновения, когда я взирал на покрасневшую от моей ладони плоть, как опасно пробуждалась во мне любовь к тем, кого я безжалостно наказывал, к тем, кто всецело становился моим.