Энтони Гидденс - Трансформация интимности

По мнению многих специалистов, порнографические фильмы и полиграфические издания, выпускаемые огромными тиражами, приносят баснословные прибыли — прежде всего благодаря тому, что затраты на их производство ничтожны по сравнению с обычными фильмами и журналами, а цены и объемы сбыта практически сравнимы. А в соответствии с законами рыночной экономики все то, что сулит значительные прибыли, неизбежно будет притягивать значительные инвестиции, независимо от того, оправдывает ли это официальная мораль или осуждает. Сегодня экономисты все чаще говорят о порнобизнесе как самостоятельной отрасли предпринимательской деятельности. Более того, есть основания полагать, что в коммерциализированном обществе существующая предпринимательская практика будет постепенно оказывать все более сильное давление на мораль, видоизменяя ее в своих интересах.

Разговор о порнографии Гидденс ведет в седьмой главе, посвященной обсуждению проблем мужской сексуальности. «Порнография могла бы быть расценена как коммерциализация секса, — утверждает он, — но это было бы весьма частичным взглядом». Важное наблюдение автора: женщина в порнографии не субъект, а объект сексуального наслаждения. Однако преподносится это читателю или зрителю весьма своеобразно — это фактически изображения женщин, «испытывающих экстаз в своей сексуальности, но всегда под воздействием фаллоса» — и содержит, как правило, неявную цель: «показать женское желание как эпизодическую часть желания мужчины». При этом автор, ссылаясь на Фрейда, утверждает, что даже в ходе своего психосексуального созревания — то есть в раннем детстве — женщина «видит себя только в отражении мужского желания».

Эротика, сексуальные намеки и обнаженное тело (разумеется, прежде всего женское) все чаще и настойчивее используются в рекламе, причем даже в такой, которая вовсе не имеет прямого отношения к сексуальным отношениям как таковым — вплоть до рекламы бульонных кубиков Maggie [30] По сюжету рекламного клипа, поглощение овощного блюда, приготовленного на бульонных кубиках, вероятно, приводит сидящих за столом мужчину и женщину в такое сексуальное возбуждение, что, окончив трапезу, они немедленно гасят свечи, после чего их темные силуэты недвусмысленно сближаются; можно подумать, что эти бульонные кубики выполняют функцию некого афродизиака. .

И это опять же воспринимается как рядовая черта обыденной жизни и практически не вызывает особого возмущения у большинства зрителей.

Гидденс неоднократно обращается к работе Мишеля Фуко «История сексуальности», а вторая глава практически полностью посвящена ее обсуждению. Критическому анализу подвергается сама идея всеобщей сексуальной озабоченности в современной цивилизации. Автор справедливо указывает на то, что Фуко выводит современные научные представления о сексуальности из того интеллектуального багажа, который накапливался на протяжении викторианской эпохи — этот момент оказывается достаточно типичным не только для британского, но, вероятно, и для всего западноевропейского (и североамериканского) этоса. Среди других авторов особое внимание уделяется работам Зигмунда Фрейда, Вильгельма Райха [31] Между прочим, В. Райх был одним из первых, кто обратил внимание на приближение сексуальной революции как особого социального феномена (его книга «Сексуальная революция» была опубликована на русском языке в 1997 г.). Правда, его анализ этого явления носит несколько односторонний характер, сосредоточившись, главным образом, опять же на проблеме «сексуальной репрессии». , Герберта Маркузе. Вообще анализ идей разных авторов относительно «репрессии», подавления сексуальности занимает в работе немало места.

В третьей главе Гидденс исследует генезис и развитие романтической любви — как особого социально-гендерного феномена — от ее зарождения где-то в конце куртуазного XVIII века до наших дней. «Начиная с самых ранних своих истоков, романтическая любовь ставит вопрос об интимности. Она несовместима с вожделением и с земной сексуальностью не столько потому, что любимое существо идеализируется — хотя это тоже часть истории, — сколько потому, что предполагает психическую коммуникацию, встречу душ, которая носит взаимный характер». Возможно, это утверждение действительно справедливо для ранних этапов развития романтической любви. Что же касается современного ее потомка, то он, кажется, неплохо уживается с вполне приземленным сексуальным желанием. Так, по данным нашего исследования, 60 процентов опрошенных обоего пола и всех возрастов выразили свое согласие с утверждением «Интимная близость — это соединение, в первую очередь, не половых органов, а любящих душ», не отрывая таким образом чисто телесную близость от духовной.