Михаил Дубовсков - «Ай да Пушкин, ай да сукин сын!» Комментарии к книге Пушкина «Тайные записки»

Если говорить о греховности женщины, то она не в том, что женщина имеет пизду, за которую ее нужно лишь славить, а в том, что, обладая пиздой, женщина может оставаться равнодушной при соитии. Это величайшее святотатство по отношению к божеству Пизды. Обвинения женщин в коварстве проистекают из ее способности оставаться холодной в те мгновения, когда мужчина — в огне и неге сладострастия. Женщина может легко притворяться, изображать горячую страсть и обманывать любовника не с кем-то другим, а с ним самим.

У мужчины извержение семени является неопровержимым доказательством искренности в проявлении своей страсти к любовнице. У женщины любое доказательство может оказаться подлогом: она после недолгой учебы будет бесстрастно производить конвульсии в пизде и в сраке.

Мужчина всегда наслаждается в ебле, а женщина часто безразлична, а иногда даже испытывает отвращение. Вот где порочность женской природы, вот где ее прискорбное несовершенство.

Для мужчины это действительно не очень приятное открытие, когда он обнаруживает притворство женщины, которой он отдал свою страсть. Но причина вовсе не в порочности женской природы. И не совсем понятно, почему Пушкин сказал так. В другом месте он пишет о том, что многое зависит от действий мужчины.

Моим любимым упражнением было влюбить в себя блядь. Влюбить в себя неопытную девочку ничего не стоит (в прямом и переносном смысле), а влюбить в себя блядь, которая по профессии своей должна быть бесчувственной, — это вызов мужскому искусству. Девицы обучены не кончать с гостями, и только редкие, с пылкой натурой, не могут удержаться и кончают, быстро изнашиваясь. Но с такими неинтересно. Я выбирал ту, что поопытнее и похолоднее. Я забирался с ней в постель и начинал ласкать ее без спешки и добросовестно, приговаривая, как она красива и как я ее люблю. Она смотрит на меня с усмешкой, с недоверием или без всякого выражения на лице, но я знаю, что ей приятно слышать эти слова. Некоторые мне подпевают, мол, и я какой красивый и как она меня любит. Но ей-то уплачено, а я говорю бескорыстно, и потому ей слышать это приятней, чем мне.

Я ложусь у нее между ног и зализываю похотник. Она лежит с открытыми глазами, не давая себе увлечься, зная по печальному опыту, что гость скоро бросит все эти глупости, засунет ей куда-нибудь хуй и кончит. Или она лежит с закрытыми глазами и начинает притворно стонать и двигать бедрами. Но я знаю, что еще рано. Я вставляю указательный палец в пизду и длинным ногтем поскребываю ей утробу. Средний палец я обмакиваю в пизду и плавно углубляю ей в сраку. Свободной рукой я тереблю сосок.

Я упорен — лижу плотно и по-разному, ища и находя ее любимое движение. У нее появляется надежда: а вдруг я доведу ее до конца. Блядь расслабляется, и в ней проступает женщина. Лоно ее начинает напрягаться. Она приоткрывает глаза и смотрит вниз, серьезны ли мои намеренья, и наши взгляды встречаются. Она закрывает глаза, все еще готовая к моему предательству, но в то же время охватываемая все растущей надеждой. И наконец она чувствует близость судорог. Она схватывает мою голову руками: нет, мол, теперь уж не останавливайся — и вздрагивает — волны находят, но никак не могут окатить ее с головой. И вот она напрягается, как хуй перед концом, и пальцы мои пожимаются сочной пиздой и тугой сракой. Женщина тянет меня наверх, чтобы я кончил в нее. Она улыбается мне и зовет опять в гости и говорит, что следующий раз даст бесплатно — это ли не объяснение в любви?

Тут следует говорить не о порочности женской природы, а скорее следует говорить о порочности человеческого общества, которое формирует такое отношение женщин к сексу на подсознательном уровне. А это общество, как в древние времена, так и в наше время формирует у женщин отношение к сексу, как к средству достижения определенных целей. Общество формирует убеждение у женщин, что её тело представляет из себя определенную ценность, которой нужно уметь правильно пользоваться.

Отличие бляди от «приличной» женщины в том, что блядь называет себе точную цену, а «приличная» женщина не хочет обязываться точной цифрой и старается вытянуть из тебя как можно больше.

В этом абзаце следует сделать некоторые уточнения. Возможно, во времена Пушкина слово «блядь» имело другой смысл и было синонимом слову «проститутка». В наше время это слово наполнено другим смыслом, о котором необходимо сказать особо. Точную цену назначает проститутка, а вот блядью в наше время называют женщину, неразборчивую в сексуальных связях, которая занимается сексом бесплатно, ради своего удовольствия. И именно поэтому этот термин наполнен негативным, осуждающим смыслом: негоже женщине заниматься сексом просто ради удовольствия. Это позволительно только мужчине, но никак не женщине. Блядь — это женщина, которая не торгует своим телом. Поэтому мне хотелось бы несколько изменить данное выражение Пушкина сообразно современным условиям.