Фрауке Шойнеманн - Первое дело таксы

– Это ведь логично! – с надеждой подтвердил я. Всё шло лучше, чем я предполагал. Кажется, Сникерс всерьёз задумался над моим предложением.

Или… ох… пожалуй, я ошибся. В следующий момент старый космач выпрямился во весь свой внушительный рост и пронзил меня ледяным кошачьим взглядом:

– Предупреждаю тебя, малявка: если ты хоть раз попытаешься снова шпионить за нами, я сделаю из тебя шерстяной омлет и мы с моими кошками им поужинаем.

Так это что – да или нет?

– Что же ты ответишь на мой вопрос? – спросил я на всякий случай ещё раз.

– НЕТ! – прошипел Сникерс.

Ладно, тогда я буду действовать по-другому.

Я повернулся к нему задом и неторопливо направился к террасе.

– Нет так нет, – пробормотал я. – Я ведь хотел как лучше. Тогда я расскажу обо всём Мюллеру и Мейеру, когда встречусь с ними в парке. Их это, конечно, заинтересует, и они всё расскажут другим собакам. И это лишь вопрос времени, когда все здешние собаки выследят ночью вашу кошачью банду. Ясное дело, что у вас не будет никаких шансов на беспрепятственное выполнение вашей миссии. Жаль… очень жаль… и так нелепо…

Я почти добежал до террасы, когда услышал за спиной сердитое шипение:

– ПОДОЖДИ!

Уаааа, я устал. День тоже выдался напряжённый – а уж про предыдущую ночь я молчу.

– Эй, Пауль! – нетерпеливо позвал меня Фипс. – Принеси палочку!

Но я не хочу. Абсолютно бессмысленное занятие. Не успею я её принести, как Фипс снова бросит её! Глупость какая-то, обман щенков. Поэтому я спокойно остаюсь сидеть.

– По-моему, он устал, – пришла мне на выручку Билле.

Спасибо, милая Билле. Хоть ты меня понимаешь.

– Устал?! Три раза сбегал за палочкой – и устал?! – возмутился Фипс. – Пауль охотничья собака. Они невероятно выносливые. К тому же щенки любят, когда с ними играют.

Билле наклонилась и ласково потрепала меня по голове:

– Ах ты малыш! Ты просто без ума, когда тебя чешут!

Ну да, хотя она несколько преувеличивает.

– Не балуй его так, – упрекнул Фипс сестру.

Билле взяла меня на руки:

– Я уложу Пауля вон там под деревом, в тени. Пускай он немножко поспит.

– Эй, зачем это? – Фипс вытаращил на сестру глаза. – Мы пришли в парк, чтобы поиграть с Паулем. Спать он может и дома на своём лежаке… Если хочешь, мы можем сейчас вернуться.

Но Билле покачала головой. Я уже успел привыкнуть к тому, что ребята редко соглашаются друг с другом и у каждого из них всегда собственное мнение!

– Гляди-ка, братик, что я взяла с собой, – засмеялась она и показала плоскую круглую штуку – диск. Другой рукой она так крепко прижала меня к себе, что я даже услышал, как бьётся её сердце.

– Вау! – Фипс пришёл в восторг. – Крутая идея, сестричка!

Билле засмеялась:

– Я знала, что тебе это понравится. – Размахнувшись изо всех сил, она бросила этот диск, и он полетел, полетел, полетел… Гафф! Я был просто поражён и если бы так не устал, то помчался бы за ним сейчас галопом. Хотя, что удивительно, этого и не потребовалось – диск сам снова вернулся к Билле.

Она небрежно поймала его одной рукой и понесла меня к огромному и наверняка древнему дубу.

– Так, малыш, теперь ты немного отдохни, а мы с Фипсом поиграем во фрисби. А когда к тебе вернутся силы, ты присоединишься к нам и докажешь Фипсу, что ты лучший в мире ловец фрисби. Договорились?

Я тихонько заскулил, и Билле положила меня на тёплую травку. Значит, та штука называется фрисби. Очень интересно. Обязательно запомню.

Да, конечно я хочу стать лучшим в мире ловцом фрисби. Это звучит гордо и… но ещё больше я хочу стать членом кошачьей команды.

Сегодня на рассвете, когда Сникерс крикнул мне «ПОДОЖДИ!», я уже считал себя первой и единственной собакой в ККСД. Но старый космач позвал меня только для того, чтобы сообщить, что он попробует поговорить насчёт меня с другими кошками, но обещать ничего не может: «Тогда я скажу тебе наше ре-шение…»

Мой козырь насчёт Мюллера и Мейера я уже выложил, а других аргументов у меня пока не было, поэтому мне ничего не осталось, как кивнуть и побежать к дому.

Уууу! Какая досада! Уууу!

Если кошки не возьмут меня в команду, тогда я хотя бы стану лучшим в мире ловцом фрисби, решил я, наблюдая, как летает по воздуху весёлый диск. Тем временем веки у меня делались всё тяжелее и тяжелее. А потом хлоп – и вдруг всё стало темно. Потому что веки захлопнулись.