Джон Маккормак: Друг стад (Айболит из Алабамы)

— И что бы мы делали без мистер Секстона? — молвил я жене.

— Умерли бы с голоду, — отвечала она.

Я знал, что Карни Сэм вот уже много лет работал инспектором по борьбе с бешенством в графстве Чокто, и изрядно в том преуспел, добившись небывало высокого процента вакцинации собак графства. Объехав подведомственную территорию один раз, Карни Сэм совершал второй тур примерно месяц спустя, проверяя, у всех ли дворовых собак, что попадались ему на глаза, есть надлежащая справка о прививке и бирка. Если подтверждений тому, что прививка сделана, не находилось, он впрыскивал вакцину по более высокой цене и читал суровую лекцию о том, как это важно. Если хозяева отказывались от прививки, инспектор по борьбе с бешенством призывал местные власти конфисковать и усыпить собаку. В народе верили, будто выше него стоит разве что верховный шериф и, возможно, уполномоченные инспектора графства. В свой «собачий дозор» Карни Сэм отправлялся ни много ни мало как с пистолетом, пристегнув его сбоку, — на манер охотника, истребляющего вредных животных за вознаграждение. Поговаривали, что он стреляет без промаха, будь то в змей или в собак с пеной у рта. Все говорили: Карни Сэму поперек дороги не становись. Я уже предчувствовал проблемы: я собак отстреливать не собирался и полагал, что не имею на это права.

Мы решили начать с южного конца графства, — никаких особых причин к тому не было, кроме разве той, что так испокон веков повелось. Наша первая остановка состоялась теплым июньским утром у магазина «Кулломбург», в каких-нибудь тридцати милях от Батлера, на самой границе с графством Вашингтон. Мы прибыли точно в девять утра, — как и было обещано в газетном объявлении на полстраницы и на сотнях рекламных листков, что мальчики из «Будущих Фермеров Америки» разносили по почтовым ящикам и приколачивали к придорожным деревьям, телеграфным столбам и к дверям каждого сельского магазинчика графства. Ради этой обязательной обработки братьев наших меньших мы с Джан облачились в белые форменные рубашки по совету одного приятеля, скотовода по имени Хэппи Дюпри, моего неизменного сотоварища по охоте и рыбалке и самозваного наблюдателя за моей ветеринарной карьерой. Полагаю, сегодня Хэппи именовался бы посредником или агентом по рекламе.

«Слышь, док, этот твой синий комбинезон для возни тут, на ферме, в самый раз, но как только начнешь пользовать собачек и кошечек, надо бы надеть что-нибудь попригляднее. Ну, знаешь, что-то вроде тех белых или салатовых жакетов, в которых Лорен Кодл в аптеке щеголяет», — строго наказал он. И насчет Лорена Хэппи был абсолютно прав. Тот и впрямь смотрелся до крайности эффектно и профессионально, выписывая за стойкой рецепты в этакой «экипировке». Но когда толпа у «Кулломбурга» уставилась на нас во все глаза, я усомнился про себя, а правильный ли выбор мы сделали, и пробормотал что-то насчет того, а не снять ли мне блестящий жакет и не сбегать ли к белому микроавтобусу Джан за рабочим комбинезоном.

— Вспомни, что говорил Хэппи насчет «одежки попригляднее», — мило возразила она. — Я тебе то же самое сколько раз твердила, вот только жену ты не слушаешь. Большинство этих людей видит нас впервые в жизни; вот они и пялятся, дело понятное. — И, разумеется, Джан была права.

У магазина тут и там припарковалось десятка два машин. Пока мы устанавливали стол и стульчик для Джан, шел обмен шутками. Некоторые уже открыли дверцы своих седанов и принялись распутывать цепи и длинные поводки: псы, почуяв свободу, рвались из ошейников. Высунув слюнявые языки, они дышали хрипло и резко, громким лаем выражая свою радость по поводу того, что наконец-то вырвались из заточения. Собаки в других машинах, видя освобожденных собратьев, принялись гавкать и возбужденно метаться от сиденья к сиденью или пытаться выбраться из кузовов пикапов. Владельцы резко одергивали своих подопечных, да только без толку; возбуждение песьего буйства возобладал над собачьим здравым смыслом.

Едва хозяева выстроили своих питомцев в упорядоченную очередь для вакцинации, тут же вспыхнула свара: шелудивая рыжая полукровка сцепилась со злонравной, зараженной клещами черной дворнягой с трясущейся головой и выпадающей шерстью (словом, полный набор!), — и громким, недобрым рыком. На загривках их дыбом поднялась шерсть; владельцы неистово вопили и тянули за поводки.

— Фу! Фу! — кричали они почти в унисон, дергая и перехватывая поводки все более решительно и властно. — Ровер, как не стыдно! А ну, веди себя прилично, а не то удавлю! — Они грозили кулаками в сторону склочных драчунов и отчитывали своих питомцев до тех пор, пока не положили-таки конец возмутительной сваре. Иногда, после того, как собачью драку удается прекратить и порядок восстанавливается, люди вспоминают о хороших манерах и рассыпаются в извинениях. Обычно, однако, владельцы дотерпеть не могут до дому, чтобы не начать хвастаться всем и каждому в пределах слышимости о том, как старина Ровер задал отменную взбучку этому жалкому ублюдку, живущему через дорогу.