Михай Орсаг - Заводи кого угодно, только НЕ КРОКОДИЛА!

В Институте ветеринарии посоветовали использовать в качестве кормилицы морскую свинку, и моему знакомому посчастливилось раздобыть ее в тот же день. Правда, он не решился просто подложить к ней бельчонка — левой рукой он опрокинул морскую свинку на спину, а правой придерживал на ее животе бельчонка. Морская свинка подняла отчаянный визг, почувствовав острые коготки передних лапок подкидыша, «уминающего» ее сосок; а бельчонок, дорвавшись до живительного источника, рассосал новоявленную мамашу в кровь. От всех этих мучений у морской свинки через три дня пропало молоко, и воспитателям бельчонка пришлось опять перейти на «Линолак», давая его регулярно через каждые три часа с шести утра до девяти вечера.

Приблизительно в месячном возрасте у бельчонка открылись глаза, которые — по поведению это было заметно — еще несколько дней видели очень слабо. В пять недель у него начал пушиться хвост и сам малыш сделался гораздо подвижнее. Теперь его перевели на новый корм — «Робеби-В»; две кофейных ложечки детского питания разводили в одном децилитре воды. Новая еда ему явно больше пришлась по вкусу.

Развитие зверька пошло в более быстром темпе. В шестинедельном возрасте попробовали отлучить его от соски. Размельченные орехи, кусочки яблока и моркови часами могли лежать перед его носом, прежде чем юный баловень соглашался проглотить самую малость, после чего его все равно приходилось кормить из соски. Напрасно пытались предложить ему молочное питание в мисочке: едва сунув туда нос, бельчонок начинал чихать и больше с миской дела иметь не желал. Не один день прошел, пока он научился пить из мисочки, но зато с кормлением из соски теперь было покончено и развитие его еще более ускорилось. Орехи — грецкие и лесные — ему давали слегла расколотыми, а потрудившись минут пять, бельчонок ухитрялся и самостоятельно своими острыми зубами-напильничками разгрызать скорлупу лесного ореха. Постепенно ему так и стали давать: лесной орех — в скорлупе, а грецкий — чуть расколотым. Детское питание он пил до двухмесячного возраста, а по истечении этого срока поедал все, что может считаться беличьим кормом. (Два раза в неделю ему давали размешанные в кипяченом молоке витамины и фосфат кальция.)

Как известно, закон об охране природы запрещает держать белок в неволе. Спрашивается, что же делать, если мы желаем придерживаться закона? Даже захоти мы выпустить на свободу воспитанного в домашних условиях, прирученного нами зверька, у нас ничего не получится: питомец все равно вернется. Да и с формами поведения, сложившимися под влиянием человека, в природных условиях животному не удалось бы адаптироваться. Можно, конечно, попробовать пристроить подросшую белку в зоопарк.

Хочу познакомить вас еще с некоторыми моими питомцами-грызунами из числа тех, что не находятся под охраной закона. Несколько лет назад ко мне попал молодой самец-хомяк, которого вспугнули, заливая норки водой. Он очень скоро обжился в доме, брал еду из рук, и его можно было даже гладить. По опыту могу судить, что у сонь, белок, сусликов и хомяков самцы всегда становятся более ручными, чем самки. Мой хомяк быстро вырос, превратился в прекрасную крупную особь и, пока мы систематически занимались им, вел себя вполне кротко.

Однажды утром он сбежал из клетки и укрылся в кафельной печке. Ему так понравилось новое убежище, что он с тех пор вообще не показывался оттуда, если я в это время находился в комнате. Хомяк совсем одичал. По вечерам я оставлял для него корм у печки, к утру еда исчезала. Мне ни разу не удавалось заметить, когда он выходит из своего укрытия, и я постепенно стал забывать, что в комнате помимо прочих обитателей живет хомяк.

Был у меня забавный желтый волнистый попугай, который подражал пению других иноземных птиц, поскольку среди них вырос. Как-то утром я, еще не окончательно проснувшись, но тем не менее второпях принялся кормить своих птиц. Машинально сунул еду-питье и в клетку попугая; лишь занявшись очередным пернатым питомцем, я оглянулся назад и с изумлением увидел, что клетка, стоявшая на верхней полке металлического стеллажа, — пустая! Попугайчика и след простыл. Мне вспомнилось, что накануне некий посетитель долгое время дожидался меня и при этом находился в комнате один. Невольно в душе шевельнулось неприятное чувство: неужели этот человек прихватил моего попугая? На следующий день, при очередном кормлении, дойдя до клетки с лазоревкой, я обнаружил, что она тоже опустела. Как и клетка с попугаем, она стояла на высокой подставке, Я осмотрелся повнимательней и, увидев несколько перьев, тут-то и вспомнил про хомяка. Заглянул в печку: там грудой лежали перья попугая и лазоревки. Вот уж никогда бы не подумал, что такой неуклюжий на вид зверек способен с легкостью лазать по верхам! Поймав жертву, хомяк уносил ее в печку и там расправлялся с нею. Несколько вечеров подряд я охотился за маленьким разбойником и наконец застал его врасплох на довольно большом расстоянии от спасительной печки. Набросив на хомяка тряпку, я поймал его, отвез в «наказание» в пригород Буды и там выпустил у ячменного поля. А на прощание сделал несколько удачных цветных слайдов.