Михай Орсаг - Заводи кого угодно, только НЕ КРОКОДИЛА!

Готовя гадюк к зимовке, необходимо обращать внимание на следующие моменты. Животное по возможности должно находиться в хорошем состоянии; нужно проследить за тем, чтобы оно полностью переварило полученную в последний раз пищу и выделило испражнения. Температура помещения, где вы оставляете гадюк на зиму, не должна быть ниже О°С, но и не выше +4… +6°С, Не оставляйте в террариуме воду в глубокой посуде, чтобы при временном потеплении змеи, начав ползать, не утонули. Наиболее благоприятно для зимовки выстланное сухими листьями и мхом дно террариума.

В середине марта я перенес трех гадюк из ванной в комнату. Змеи изрядно похудели, но были живы, и к концу месяца я уже выставлял их на окно погреться на солнышке. В начале апреля я обнаружил Теклу околевшей. В глотке у нее оказалось несколько желтоватых опухолей в стадии распада. Неделю спустя захворали и Хельга с Паскалем. Они почти все время лежали, были вялые и не проявляли ни малейшего интереса к окружающему. Даже если я дотрагивался до них пинцетом, и то не мог расшевелить; языки они больше не высовывали. Паскаль часто чихал, горло у него покраснело и распухло. Хельга очень похудела, ее окраска сделалась тусклой. Пришлось заняться лечением. Я ввел каждой змее в хвостовой мускул по 0, 2-0, 3 миллиграмма водного раствора 200 000 единиц пенициллина. Во время инъекции я раскачивал гадюк, держа за хвост в левой руке, а правой орудовал шприцем. Обе гадюки безвольно свисали вниз головой и даже не вздрогнули во время укола. На следующий день они несколько ожили, стали высовывать язык, а Паскаль кашлял реже. К вечеру им опять была введена такая же доза пенициллина, но прежний метод впрыскивания оказался неприменим — гадюки оживленно извивались. Заставив их заползти в длинную перчатку так, чтобы наружу торчал только хвост, я и на этот раз левой рукой держал их за хвост, но перчатка мешала им добраться до моей руки. За несколько дней обе гадюки окончательно выздоровели.

Мои скитания по чужим углам близились к концу. Бедная тетушка Хильда на мой «зоопарк» рукой махнула. В комнате разгуливали сони, по вечерам я выпускал полетать ушастую сову, и хозяйку мою больше не волновало, есть ли на спине у вновь приобретенной змеи зигзагообразная полоска. У меня успел пожить даже выдренок, но о нем я расскажу отдельно. Меня призывали на полгода в армию, и перед уходом я нанес первый визит к будущим родственникам — родителям моей невесты Розики. Прибыл я на такси и не с пустыми руками: захватил с собой восемь террариумов. Розика вызвалась, пока я буду в армии, кормить тритонов, лягушек, саламандр и безногих ящериц. Родители невесты в полном изумлении наблюдали, как я в мгновение ока целиком заставил одну комнату террариумами.

К тому времени, как я вернулся из армии, ко мне прибыли гости из Швейцарии — три песчаных гадюки, одна асписовая гадюка и две кошачьи змеи (Telescopus fallax). Временно я разместил их в Институте ветеринарии. В той комнате, где находился террариум, обосновалась художница-график, завалив все помещение рулонами рисунков. Как-то раз один студент, любитель змей, в обеденный перерыв решил поглядеть на вновь прибывших животных и неплотно закрыл крышку террариума. К счастью, первым пришел в комнату я, а не художница. Обомлев, я увидел, что змей в террариуме нет и в помине. То, что я вынужден был после проделать, иначе как высшим классом ловли гадюк и не назовешь. Каждый рулон картона я разворачивал, тряс, стучал по нему. Временами из того или иного свитка вываливалась гадюка. Я поддевал ее длинной линейкой и переносил в террариум. Когда появилась художница, все змеи, за исключением одной кошачьей, были на месте. Меня несколько беспокоила сложившаяся ситуация, но я предпочел промолчать: ведь открой я художнице правду, она разнервничается куда больше, чем я. Пытаясь заглушить тревогу, я внушал себе, что кошачьи змеи могут прокусить лишь очень мелкий предмет, поскольку ядовитые зубы у них посажены далеко в глубине челюсти, и змее не разинуть пасть настолько, чтобы укусить кого-нибудь, скажем, в щиколотку. Кошачья змея — ночное животное, поэтому я неделями ночевал в Институте в надежде поймать беглянку, но напрасно: она так и не объявилась. Потом я придумал для себя еще такой способ успокоения: после окончания работы я убирал туфли художницы из-под стола на шкаф; по моим представлениям, там у змеи было меньше возможности заползти в туфлю. Но никаких неприятностей больше не произошло. Теперь-то я уж могу покаяться; кошачья змея тогда так и пропала бесследно.