Михай Орсаг - Заводи кого угодно, только НЕ КРОКОДИЛА!

Вскоре после этого случилось так, что одна недавно прибывшая в зоопарк морская черепаха — кожистая, массой добрых восемь десятков килограммов — не желала есть. Заведующий отделом распорядился кормить ее насильно. Двое служителей раскрывали ей пасть, а я как можно глубже заталкивал в ее глотку кусочки лошадиного сердца, нарезанного полосками шириной 5-6 сантиметров. Неприятности начались в тот момент, когда мои коллеги отпустили черепаху, а я еще не успел вытащить руку из ее пасти. Я попытался было выдернуть руку, но черепаха оказалась проворнее. Челюстями, окаймленными твердым роговым ободком, она — как большими ножницами — перехватила средний палец моей правой руки и начала погружаться в 6000-литровом аквариуме. Какое-то время я «следовал» за ней, но, почувствовав, что вот-вот утону, заорал не своим голосом. Служители, с трудом схватив ее за заднюю ногу-ласт и вытащив силой, разжали ей челюсти и высвободили мой палец. Боль была до того нестерпимой, что я не верил своим глазам, обнаружив, что палец цел. К счастью, черепаха зажала палец между сочленениями; с тех пор он в том месте в 2 раза шире, чем был. Я утешал себя историей, которая произошла с одной пожилой дамой, в течение ряда лет покупавшей абонемент в зоопарк; она постоянно подкармливала пятнистую гиену кусочками сахара, давая их с ладони. Как-то раз гиена вместе с кусочком сахара ненароком проглотила и безымянный палец своей благодетельницы. Правда, кольцо, бывшее на пальце старушки, она выплюнула.

Детеныши гадюки развиваются в яйце в теле матери. К концу лета самка откладывает 6-12 развитых гадючат в околоплодной оболочке. В момент рождения оболочка лопается, появившийся на свет детеныш в течение получаса линяет, а затем, защищенный ядовитыми железами, начинает самостоятельную жизнь. Второй раз он линяет на следующий год — в мае-июне. Верный признак близкой линьки — молочноватое помутнение змеиных глаз в течение нескольких дней, исчезающее перед линькой. Перед самой линькой гадюки очень беспокойны, они все время ползают, подыскивая твердый пень или камень, с помощью которого можно было бы поддеть кожу вокруг верхней и нижней челюсти. Когда это животному удается, то старая кожа на голове у него распахивается подобно капюшону, и змея вылезает из нее. Есть змеи, которые облюбовывают себе постоянное место линьки. Я замечал, к примеру, как злые ужи сползались со всей округи для линьки к одному определенному камню.

Только что сбросившая кожу змея имеет самую красивую, великолепную окраску — стоит фотографировать их в это время. Помнится, моя гадюка по кличке Хельга перед линькой вся поблекла и даже рисунок ее кожи утратил яркость и четкость; змея мало двигалась, и аппетит у нее пропал. Сброшенная кожа оказалась длиной 23,5 сантиметра. (Во время линьки кожа змеи увеличивается на 1-2 сантиметра по сравнению с длиной животного.)

Наш террариум за лето обогатился двумя новорожденными песчаными гадюками (Vipera ammodytes). В террариуме Миклоша Яниша весной произошло спаривание песчаных гадюк (они зимовали у него в холодном месте — в подвале) и самка принесла 15 детенышей. Новеньких я назвал Сикст и Афра. Сикста легко можно было отличить: во время послеродовой линьки кожа с его головы не сошла, поэтому носовой щиток у него не торчал. При первом кормлении Сикст получил маленького голого мышонка, а Афра — прыткую ящерицу; обоим гадючатам тогда было несколько дней от роду. Через два дня оба детеныша отрыгнули проглоченную после укуса добычу. Гадюки вообще очень легко возвращают проглоченную пищу обратно — достаточно испуга или внезапного охлаждения, чтобы вызвать у них рвотный рефлекс. Такая рвота непосредственно после кормления не страшна, но если это происходит через день-другой, кости, торчащие из полупереваренной жертвы, легко могут травмировать пищевод и гортань гадюки. При этом не исключено заражение ран, которое может стоить гадюке жизни.

Обеих песчаных гадюк осенью я отвез зимовать к их сородичам. В январе температура нашей комнаты доходила до 0°С, и обычных гадюк пришлось переселить в ванную. Здесь, в полумраке и при температуре +5°С, они спокойно пережили зиму. (Разумеется, в это время никто не пользовался — да и не мог пользоваться — ванной комнатой по назначению.) А между тем температура в нашей комнате продолжала падать и достигла минусовой. На это тотчас отреагировал наш аквариум с рыбками — на защитной крышке его образовался лед. Как-то раз, входя в комнату, я сильнее обычного хлопнул дверью и переохлажденную воду в аквариуме вмиг сковало льдом до самого дна. Прозрачный аквариум стал похожим на толстую глыбу искусственного льда, в котором — заживо замурованные — покоились рыбы. В полном отчаянии я бросился на кухню, схватил с плиты тетушки Хильды котел с водой и не раздумывая плеснул кипятку в аквариум. Таяние началось мгновенно. Прежде чем я успел осмыслить все последствия этого приема, рыбки встряхнулись и поплыли какни в чем не бывало. Еще не оправившись от растерянности, я какое-то время наблюдал за ними, но они все до одной были живы, даже стекло аквариума и то не треснуло.