Ирина Волк - Эльбрус находит след. Рассказы о собаках

Отец нахмурился, когда услышал это прозвище, и долго выговаривал сыну:

— Не умеешь ты с животными обращаться. Вот возьму и отберу пса…

Санька затих, покорился и только иногда, когда оставался вдвоём с Волгой и глядел, как её неуклюжие толстые лапы расползаются на скользком паркете, шептал еле слышно:

— У, жаба…

Волга подросла и стала сообразительной собакой. Санькин отец сначала занимался с ней сам, а потом поручил дрессировку сыну, но обязательно следил за ними. И Волга привыкла, выполняя приказания Саньки, скашивать глаза на всякий случай туда, где сидел самый главный хозяин.

Однажды отец пришёл домой весёлый:

— Ну, сынок, завтра экзамен. Завтра выступаете по телевизору.

— Как это? — растерялся Санька.

— А вот так, с Волгой. Передача называется: «Самый маленький дрессировщик Москвы». Смотрите не подкачайте.

Утром мама одела на Саньку новую красивую рубаху в синюю полоску и завязала на воротнике большой бант, как настоящему артисту. Удивлённая Волга понюхала бант и лизнула его мокрым от овсянки языком, оставив, конечно, след.

Папа вызвал такси, посадил Саньку к водителю, а сам сел с Волгой сзади и опустил стекло: вдруг новоявленная актриса будет плохо переносить езду на автомобиле и её, чего доброго, затошнит.

Но Волге очень понравилось в машине. Она вела себя спокойно и жадно оглядывала шумную улицу, прижимала уши, если рядом проезжала другая машина.

Санька ещё издалека увидел телевизионную башню. Она упиралась в небо, казалась такой лёгкой, и даже не верилось, что она сделана из тяжёлых металлических балок.

Папа передал Саньке поводок, и он гордо прошёл через проходную будку во двор. Там было много людей и все говорили:

— Какая большая собака и какой маленький дрессировщик!

Санька шёл, скромно опустив глаза, и очень гордился.

Но дальше… дальше всё пошло совсем иначе. Они вошли в большой зал, где кругом были нагромождены разные вещи: опрокинутые стулья, какие-то шкафчики, столы, повсюду тянулись провода. Всё было непривычно. Папа сказал:

— Это студия. Будешь стоять вон там. Тебя осветят прожекторы, и вы с Волгой появитесь на экране перед зрителями. Мама будет на тебя смотреть и все друзья.

Санька был огорчён: какая некрасивая эта студия. А он-то думал, сидя у телевизора, что передачи идут из какого-то сказочного дворца.

— Сидеть, — негромко сказал отец, и Волга, вильнув хвостом, уселась у левой ноги Саньки.

Им надо было подождать.

Перед прожекторами выступал какой-то мужчина и долго пел под звуки рояля. Потом выбежали три девчонки в «пачках» и танцевали. Наверное, тем, кто сидел дома у телевизоров, казалось, что девчонкам очень легко танцевать. Их юбочки трепетали, и они уверенно становились на носки. Но Санька слышал их тяжёлое дыхание и видел, что они очень устали.

И в это время их с Волгой поставили у прожекторов.

Санька давно прорепетировал свою несложную программу. Он должен был сказать: «сидеть», «стоять», «лежать», «ко мне», и Волга, которая проделывала всё это сотни раз, обязана была повиноваться.

Но сейчас — сейчас получился просчёт. Отец, который хотел помочь сынишке, на всякий случай не вышел из зала, а остался стоять в темноте у двери, и послушная Волга, чувствуя, что её главный хозяин находится неподалёку, перестала считаться с Санькой на глазах у телезрителей. Хриплый Санькин голос (хриплый потому, что он испугался и не мог командовать так же уверенно, как дома на репетиции) прозвучал почти робко:

— Сидеть!

Волга оглянулась, потеряла в темноте хозяина и, поколебавшись секунду, спокойно легла.

— Встать! — крикнул Санька.

Волга не шевелилась. И Санька прокричал ещё:

— Встать, встать!

Волга зевнула и… села.

— Лежать, — надрывался Санька.

Ища глазами хозяина, беспрестанно оглядываясь, Волга опять легла. И в это время растерянный, опозоренный Санька услышал голос диктора, который произносил заранее напечатанный текст:

«Вот так можно научить собаку всему…»

Смех грянул вокруг. Даже привыкшие ко всему осветители, режиссёр и его помощники откровенно хохотали. И тогда Санька, забыв, что он находится в студии, забыв, что каждое его слово слышат телезрители, закричал в отчаянии:

— У, жаба!…

Отец долго не мог успокоить рыдающего Саньку. Он говорил сыну: