Сергей Аксентьев - Дорогие мои собаки. Рассказы

…Последнее в его жизни утро было солнечным, ясным и тихим. Снова пришли старушки. Принесли угощение. Колли не реагировал. Он уткнулся мордой в камень и тяжело дышал. Женщины в растерянности стали оглядываться, ища кого-нибудь, кто подсказал бы, что делать. Окликнули проходящую мимо молодую пару. Те молча постояли возле пса, и ушли. Но вскоре вернулись с ветеринаром.

— Не жилец! — заключил тот, осмотрев собаку.

Уложили пса на бок. Он не сопротивлялся, только протяжно вздыхал и здоровым глазом пристально глядел на врача как бы, говорил: — Я готов! Давай!…

…Свежий могильный холмик плотно обложили камнями. Мужчина постарше с силой вонзил лопату в каменистую крымскую землю и рукавом отёр со лба крупный пот.

— Ну, вот и всё! Отмучился! — выдохнул он.

— Хороший, добрый был пёс, — тихо произнёс второй, что помладше.

— Да-а! — задумчиво протянул старший, — теперь его душа наверняка летит в собачий Рай.

— Пожалуй, — согласился младший, — он этого заслужил!…

Начало лета. Яхта, ошвартованная кормой к пирсу, плавно покачивается. В снастях посвистывает не злой ветер. Поскрипывает такелаж. В борт звонко плещется мелкая волна. Воскресенье. День отдыха перед очередным этапом путешествия. Молодежь ушла за рапанами. На яхте Малахов и его тринадцатилетний племянник Костя. Он в экипаже в качестве юнги. В ожидании ребят капитан решил подремать в каюте, а Костя занялся наведением порядка на палубе и ремонтом парусов.

Сквозь некрепкий сон, Малахов услышал всплеск упавшего за борт чего-то тяжелого, пьяный смех и топот по скрипучей сходне.

— Соседи веселятся, — решил он и повернулся лицом к переборке.

Но поспать не пришлось.

— Дядя Дима, за бортом тонет собака! — взволнованно прокричал Костя в проем входного люка.

— Что ты паникуешь? Какая собака? — недовольно начал было отчитывать племянника капитан.

— Ничего я не паникую, — огрызнулся Костя, — пьяные кретины с соседней яхты сбросили в воду собаку, а сами ушли.

Малахов выскочил в кокпит и увидел у борта барахтающегося черного дога. Тот ошалело скреб передними лапами о яхту то, погружаясь в воду с головой, то, с усилием всплывая на поверхность.

Прямо в шортах и в майке капитан бросился за борт. Вода ещё не прогрелась и крапивой обожгла тело. Подплыл к догу, погладил. В тёмных глазах собаки был ужас. Взял пса за ошейник. Тот в страхе прильнул к Малахову и стал громоздить передние лапы на плечи. В какой-то момент оба ушли под воду. С трудом, высвободившись от объятий обезумевшего пса, Малахов завел одну руку ему под грудь, а другой потихоньку начал разворачиваться сторону пирса. Дог заупрямился, вывернулся и опять начал панически молотить передними лапами по воде. Пришлось залепить ему оплеуху. С грехом пополам, подплыли к пирсу. Пока Малахов прикидывал, как лучше переправить пса на берег, тот обмяк и повис у него на руках. Дыхание стало прерывистым и тяжелым.

— Костик! Срочно аптечку и кусок прочной веревки! — крикнул он, поддерживая на плаву теряющего сознание дога.

Брошенный конец закрепил за ошейник. Приказал юнге потихоньку его выбирать, а сам, поднырнув, взвалил собаку на загривок, ухватился руками за сваи пирса, и начал медленно распрямляться. Когда передние лапы оказались на берегу, вытолкнул пса из воды. Почувствовав твердую почву, тот встал, отряхнулся, попытался пойти.

Оказалась, что это сучка, подросток — по щенячьи угловатая и очень худая. Сделав пару заплетающихся шагов, она вдруг завалилась на бок и задрожала. Сердце стучало глухо, не ритмично.

— Костя! Одеяло!

Пока Костик бегал на яхту, Малахов сделал укол кордиамина. Потом осторожно уложили собаку на одеяло и перенесли в тень ближайшей акации. Мальчишка, не на шутку перепуганный, положив голову собаки на колени, нежно поглаживая, что-то шептал ей на ухо.

Малахов огляделся. Пирс пустынен. На яхте справа, рубка закрыта на замок. На яхте слева, входной люк открыт. Пошел туда. В кокпите следы недавней попойки. Заглянул в каюту. На диване храпел в дымину пьяный рыжий мужик. Попытался его растолкать, но тот не просыпаясь, смачно выматерил его, оттолкнул руку, перевернулся на живот и снова оглушительно захрапел.

Вернулся к пациентке. Собака уже пришла в себя. Она сидела «столбиком» с любопытством разглядывая Костика. Увидев Малахова, глухо зарычала.

— Ну, что утопленница? Оклемалась?