Ирина Андрющенко - Меня зовут Бригантина

— Нет, давай еще раз! — сказала Брыся. — А то надо закрепить полученный результат! С помощью мати-вации!

Мы побегали еще несколько минут и пошли домой. Брысе так понравилось разговаривать с лапами, что теперь она убеждала хвост держаться как можно выше в присутствии «зазаборных», а не трястись между ног, как обычно. Хвост слушался, а я поддерживала инициативу с помощью «мати-вации».

Так, разговаривая с хвостом, мы и вошли в деревню. В первом же дворе огромный доберман, удивившись такому смелому параду, не облаял ее, как обычно, а сказал вполне дружелюбно:

— Эй, мелочь! Ты что это тут ночью делаешь? И с кем это ты там болтаешь?

— Не болтаю, а беседую. С хвостом, — смутилась Брыся. — А что?

— Ой, умора, ой, не могу! — покатился со смеху доберман. — С хвостом она беседует! А что ты тут делаешь?

— Тренируюсь! — гордо ответила Брыся. — Для выставки!

— Ой, опять уморила! — заржал во все горло доберман и рухнул на клумбу. — На выставку собралась! Ты в зеркало-то себя видела?!

— Нет, а что? — насторожилась Брыся.

— Не слушай его, — мягко сказала я, — пойдем домой.

— Нет, а что!? — повторила Брыся, обращаясь к доберману, продолжавшему кататься по клумбе.

— Да ты же на чучело похожа! — вдруг заорал он и, подскочив пружиной, приземлился на все четыре лапы. — Ты же худющая, как щепка! И хохол на голове, как у попугая! И шерсть кудряшками! Какая выставка?! Не ходи! Все смеяться будут! Уро-о-одина!

Он громко заржал и опять рухнул на клумбу, дрыгая ногами. Брыся подняла на меня глаза, полные слез и немого укора. Сердце мое разрывалось, потому что я знала: в такой момент никто не может помочь.

— Брыся, — мягко сказала я, — я же тебе говорила, не слушай.

— Мама! — всхлипнула Брыся. — У меня правда вид, как у чучела? Зачем же мне тогда на выставку?!

Она заплакала. Доберман продолжал громко ржать за забором. Ему вторили соседские псы.

— Уродина! — неслось отовсюду. — Щепка! Чучело!

Я взяла ее на руки, крепко прижала к груди и укоризненно посмотрела на добермана.

— Псих ты, — сказала я ему. — Зачем тебе это надо?

— А чего она тут ходит? — ощерился тот. — Сидела бы, как все, за забором, дом бы охраняла! Так нет, на выставку ей надо! Тьфу! Фифа!

Прижимая к себе плачущую Брысю, я быстро пошла прочь. Я шагала по улице и думала о том, что в жизни каждого человека однажды встречается такой вот доберман. И что моими клиентами становятся те, кто однажды ему поверил…

Вскоре Брыся успокоилась и теперь просто тяжело вздыхала, положив голову мне на плечо. Она молчала и не хотела со мной разговаривать. Так мы и вошли в дом.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил ЖЛ. — Вы же, вроде, тренироваться пошли?

— Да ничего страшного, ее опять облаяли…

Брыся посмотрела на меня, как на предателя, но ничего не сказала. Когда я спустила ее на пол, она молча залезла на диван и свернулась клубком в самом дальнем углу. Я села рядом и начала молча гладить ее по голове.

— Не поеду на выставку, — угрюмо пробубнила Брыся.

— Почему?

— Ты что — не слышала?! А если он правду сказал?

В ее глазах опять заблестели слезы.

— Я — тощая уродина! И шерсть кудряшками! И хохол! Зачем позориться?

— Ну, какая же ты уродина? — возразила я, приглаживая ее хохолок. — Ты не худая, а стройная, и шерсть мы тебе расчешем и уложим, и если я тебе предлагаю ехать на выставку, это значит, что ты вполне способна там победить.

— Не поеду, — замотала головой Брыся. — Все кончено.

— Ну, если все кончено, тогда, конечно, не надо никуда ехать. Но если кто-то тебе сказал, что ты — уродина, а ты поверила, то очень жаль. Ты пойди завтра, спроси Энди и Робина.

— Но они же друзья! Как ты не понимаешь! — возмутилась она сквозь слезы. — Они не скажут!

— Ну что ж, если тебя устраивает, что ты так никогда и не узнаешь, чего на самом деле стоишь, мне очень тебя жаль. Впрочем, не хочешь — не надо! Я тебя и так люблю…

Я потрепала ее по ушам и пошла на кухню готовить ужин. Брыся понуро поплелась за мной, повесив хвост между ног.

— А как узнать, но так, чтобы без выставки? — спросила она, садясь в углу.

— Никак, в этом-то вся и проблема. Твои друзья скажут, что ты — самая красивая, а враги скажут, что ты — жуткая уродина. А всем остальным — все равно. И только эксперт может сказать правду.

— Икс-перт? — спросила она. — Это кто?

— Человек, который знает о кокерах все-все.

— Я тощая… — упрямо пробубнила она. — И хохол…

Я пожала плечами и ничего не ответила, продолжая рубить овощи и проклинать противного добермана. Конечно, я могла бы отказаться от затеи с выставкой, но там Брыся могла увидеть положительные стороны общения с незнакомыми людьми и собаками… Кроме того, у нее была бы цель, которая позволит совсем по-другому относиться к своему окружению.