Ирина Андрющенко - Меня зовут Бригантина

— Ты ничего не перепутала? Может, это у соседей?

— Ничего я не путаю! — возмущалась она. — Точно тебе говорю, в нашем гараже кто-то плачет. Пойдем скорее, посмотрим!

Мы пошли в гараж. Брыся была права: до меня отчетливо донесся писк какого-то несчастного существа. Оно плакало совершенно безутешно.

Брыся торжествующе посмотрела на меня:

— Он вон там, под этажеркой! Слышишь?

— Слышу, слышу! — кивнула я. — Это, наверное, мышь. Давай ее искать…

Я начала снимать с беспорядочно заставленной этажерки ящики с инструментами и всякие коробки, пока, наконец, не добралась до самой нижней полки, на которой толпились собственноручно закатанные мной прошлым летом банки с вареньем.

— Вижу! — вдруг заорала Брыся. — Вон она! Мышь!

И правда, это была мышь. Она безнадежно прилипла к вишневому варенью, протекшему из лопнувшей банки на серебристый подносик, стоявший на полу. Варенье успело основательно загустеть, и обездвиженная мышь жалобно стонала, лежа на боку. Судя по ее причитаниям, она оплакивала свой последний день. Красивая смерть, подумала я, умереть в луже варенья на старинном подносе…

— Что делать будем? — спросила я. — Мыши, конечно, существа вредные, но оставлять мучиться любое животное — бесчеловечно, а убивать — рука не поднимется. По крайней мере, у меня.

— И у меня! — закивала Брыся. — Давай ее спасем!

— Давай.

Взяв подносик со стенающей мышью и пустую банку из-под польских огурцов, мы пошли в ванную. Я включила душ и начала щедро поливать ей спину теплой водой. Мышь, закатив в ужасе глаза, замолчала. Алое варенье стекало по белоснежным стенкам ванны, чем-то напоминая сюрреалистическое закатное зарево на полотнах Дали. Через пару минут водных процедур страдалица отлипла и упала на дно ванны. Я подставила банку и газетой загнала ее туда.

— Дай посмотреть! — требовала Брыся, прыгая вокруг меня. — Ой! Какая хорошенькая! А можно я ее себе оставлю?

— Даже не думай! — строго ответила я и накрыла банку полотенцем. — Пойдем, выпустим ее в сад! Мы спасли ее от верной смерти!

Мы вышли на террасу. За последние три дня сильно похолодало, и изо рта уже шел пар. Я открыла банку.

— Мама! — вдруг озабоченно сказала Брыся. — А мышь-то — мокрая! Она же простудится!

Я посмотрела на мышь. Та чихнула.

— Вот! Она уже чихает! — Брыся взволнованно запрыгала вокруг меня. — Не выпускай ее, ма-а-ама! Пусть она сначала высохнет! Давай ее у камина подсушим! А то она совсем умрет…

Брыся изобразила вселенскую скорбь, крайнее послушание и полное отсутствие дурных, с моей точки зрения, намерений.

— Ладно, — сказала я специальным педагогическим голосом. — Я сейчас поставлю банку возле камина, но, если ты ее случайно перевернешь и мышь сбежит, пеняй на себя.

— Не сбежит, мама! — моментально оживившись, страстно закивала Брыся. — Я даже близко не подойду! Я глазами только!..

— Вот-вот, только глазами, — пригрозила я пальцем для пущей убедительности.

Она радостно поскакала к двери:

— Уля-ля! А у нас есть мышь! Оп-оп! Мы ее сейчас будем сушить! Оп-оп! А мы ее спасли! Уля-ля!..

Мы поставили банку перед камином. Мокрая мышь в ужасе смотрела на пляшущее за решеткой пламя, думая, видимо, что пытка вареньем была гораздо приятнее. Брыся легла на ковер и стала наблюдать. Я вернулась к чтению.

— Мама, — ровно через минуту сказала Брыся, — как ты думаешь, может, дать ей поесть?

— Брыся, — терпеливо ответила я, — я понимаю, что тебе очень хочется повозиться с этой мышью, но я тебя предупредила, что она проведет в нашем доме ровно столько времени, сколько ей потребуется, чтобы обсохнуть. На большее рассчитывать не стоит. Ни тебе, ни ей.

— Так-то оно так, но уж больно она худая!

— Никакая она не худая! — сказала я, критически осмотрев мышь. — Она, скорее, спортивная.

— А может, дать ей сыру? Смотри, у нее даже щеки ввалились!

— Брыся! Я читаю серьезную книгу, а ты мне мешаешь. — сказала я как можно строже.

— Ну, мам-а-а! — загнусавила Брыся самым противным голосом, на который была способна. — Я хочу посмотреть, как она е-е-ест! Давай дадим ей сы-ыра-а! Может, она рот вытирать умеет? А то мы зайца так и не нашли, чтобы спросить про ро-от! А тут — хоть посмотрим!

Она так смешно ныла, что я сдалась:

— Ладно, дадим ей сыра…

Я сходила на кухню, отрезала кусок сыра, кинула маленький кусочек в банку, а остальное отдала Брысе. Та опять легла на ковер наблюдать, а я вернулась к чтению.

— Мама, смотри, она его ручками держит… М-а-ама! Ты совсем не смотришь!