Лев Коконин - Стая

«Чего это с псом? Глаза-то как меня сверлят! Не взбесился? Может, боится? Жаль, в руке палки нет. Лучше бы друг друга поняли».

Бим смотрел на хозяина. Властный, потом просительный, снова властный голос путал его собачьи мысли. Как бы он хотел подчиниться этому властному голосу — справедливому, доброму. Ни справедливости, ни доброты он не чувствовал сейчас в близком для себя человеке.

«Как же его поймать-то? Завтра покупатель… Полторы-то не валяются на дороге. А ведь укусит. Укусит, гад!»

Укусят или не укусят полторы сотни рублей — эта мысль полностью владела Николаем Васильевичем. Если бы у него сейчас был в руках пистолет, он бы не пожалел этих денег.

Бим слегка показал зубы, холодные глаза его жестко смотрели на хозяина.

«Укусит!» — вдруг обожгло Николая Васильевича. Он даже почувствовал острую боль, съежился, жалея себя.

Бим замер, чего-то ждал. Николай Васильевич поуспокоился, осторожно сплюнул поднакопившуюся слюну под ноги, тихонечко отшагнул назад, потом еще и еще.

«Денег что ли не видывал!» — не отводя взгляда от настороженных глаз Бима, чтобы не испугать его, шаг за шагом Николай Васильевич увеличивал расстояние. Прежде чем повернуться к собаке спиной, еще раз зло плюнул уже не под ноги, в сторону пса. Бормоча кому-то проклятия, Николай Васильевич шагал к дому. Бима он теперь ненавидел.

Покупатель оказался на слово верным, приехал. Чемоданы Николая Васильевича стояли собранными, с минуты на минуту должна была подойти машина.

— Здравствуйте! — приветливо поздоровался покупатель, — успел вот. А где же Дозор мой?

— Здравствуйте! Раздевайтесь! Какой Дозор?

— Вы меня извините, — спохватился и заулыбался покупатель, — нехорошо, конечно, кличку менять. У деда когда-то, у отца и у меня потом, всегда овчарки Дозоры. Да вы не беспокойтесь. Привыкнет!

Это не беспокоило Николая Васильевича. Хоть Дозор, хоть Трезор — не его дело. Беспокоило другое. Все утро он проискал Бима, а его и след простыл, словно нарочно мстил на вчерашнее.

— Так где же мой песик, — повторил вопрос покупатель, — не передумали?

— Нет-нет, — успокоил гостя Николай Васильевич. — Вы раздевайтесь! Позову сейчас, погулять его выпустил.

Николай Васильевич оставил гостя, чтобы не отвечать на новые вопросы, поспешно вышел на улицу. Морозило. Мягко опускался на землю снег, поздняя осень встречала зиму. Ни следов, ни самого Бима нигде не было. «Прячется от меня? А что если…» Простая мысль осенила его, и он ухватился за нее, поторопился вернуться в дом. Быстро открыв чемодан, он затолкал во все карманы банки мясной тушенки, извинился перед гостем:

— Я сейчас. Баночки забыл передать! — гость сидел за столом, а перед ним были разложены веером новенькие червонцы. Николай Васильевич сделал вид, что не видит их, еще раз извинился и поторопился выйти.

— Значит так, — едва отдышавшись, говорил прапорщик солдатам, — каждому по банке тушенки. Кто встретит Бима, открыть банку, и подзывайте его. Поводков всем не хватит. Режьте бельевую веревку. Вопросы есть?

Вопросов не было, задача казалась простой.

— Жду дома, отъезд из лагеря в тринадцать ноль-ноль!

До тринадцати ноль-ноль Николай Васильевич несколько раз оставлял гостя одного, выходил на улицу покричать Бима. Ровно в тринадцать у дома засигналила крытая автомашина, один из солдат постучал в дверь:

— Разрешите? Товарищ прапорщик, — стал докладывать с порога солдат, — ваше задание не выполнено! Бима ни в лагере, ни за лагерем нет! Разрешите вернуть тушенку?

Солдат выкладывал из кармана банки, с удивлением смотрел на червонцы, разложенные на столе. Когда он закрыл за собой дверь, Николай Васильевич тяжело вздохнул, попросил гостя убрать деньги:

— Нет Бима! Пропал, понимаете. Вот так…

Снова сигналила машина, покупатель собирал со стола деньги, а Николай Васильевич торопился запихнуть в чемодан банки мясной тушенки. Не теряя надежды, что пес найдется, он посадил покупателя рядом с шофером, сам сел с краю. Пока выезжали из лагеря, он несколько раз приказывал остановить машину, звал Бима. Уже за лагерем он велел остановиться еще раз, вышел из машины и долго-долго смотрел в одну сторону. Выругавшись, он кому-то погрозил кулаком, прыгая на подножку, вслух пожелал Биму: «Чтобы ты сдох!»

Бим не издох. Одиночество его не пугало, густая плотная шуба надежно защищала от холодов. К голоду Бим привык еще при хозяине, и сейчас инстинкт охотника просыпался в нем с каждым днем.