Патриция Макконнелл - По ту сторону поводка [Как понять собаку и стать понятным ей]

Какой бы ужасной ни была потеря человека, существует надежная система поддержки людей, потерявших близкого члена семьи. Когда умер мой отец, помощь людей позволила мне приостановить обыденную жизнь, чтобы сосредоточиться на его смерти и моей печали. Кто-то пришел ко мне домой, чтобы позаботиться о собаках и овцах. В университете, где я преподавала, сказали: «Можешь не выходить на работу столько, сколько потребуется. Мы подменим тебя». Я никогда бы не поставила на одну доску смерть родителя со смертью собаки, но все же те первые несколько дней после смерти Мист, были мучением. Когда она умерла, у меня не было недостатка в выражении сочувствия, но возможность того, что я могла бы не вести занятия на следующий день, даже не рассматривалась. Я думаю, это важно — взять небольшую паузу в обыденном течении жизни, если возможно, и осмыслить уход дорогого друга. Поскольку я так часто помогала своим клиентам справляться с потерями (специализироваться на серьезной агрессии — это как быть онкологом: к моменту обращения многие случаи просто не поддаются исправлению), то когда Мист умерла, я знала: есть очень многое, что можно было бы сделать, чтобы помочь себе нормально пройти процесс оплакивания. Я сделала фотоколлаж ее жизни в ту первую ночь; я написала ей письмо на следующую. У меня все еще хранится ее пепел, и я жду подходящего дня для шумного празднования в ее честь, на котором мы с моими приятелями сможем рассказывать истории из ее жизни, и возможно в заключение вместе с собаками повоем на луну.

Важно не позволить другим принизить любовь к вашей собаке. Подобно многим людям, раньше я стыдилась проявлять эмоции по поводу своих собак и кота, предвосхищая, как минимум, мысль, если не комментарий: «Черт возьми, держи себя в руках — это всего лишь животное». Теперь я покончила с этим, поскольку хотя и обожаю логику и строгий анализ, но не меньше ценю и подлинные эмоции. Ученый во мне прекрасно уживается с любителем животных, и мы оба рады совместно прославлять чудо наших взаимоотношений с собаками.

Люк положил нечто мокрое и песчаное в мою руку, словно это была драгоценность. Он никогда не делал ничего подобного ни до, ни после этого. «А ну-ка, отними» — его любимая игра, и хотя на него можно положиться в том, что он отдаст игрушку по команде, проще сказать, что это происходит против его натуры. Люк прибирает «к рукам» игрушку, когда только может, и ему неплохо бы научиться не отбирать ее у Пип, в случае если та ловит ее первой. Но в этот раз он выпустил предмет в мои руки с неким серьезным благородством, после чего отошел и спокойно сел передо мной. Сначала я даже не понимала, что это: просто влажная горсть чего-то коричневого. Постепенно, однако, я начала различать крохотные лапки и хвост. В моих руках оказался едва не утонувший бурундук. Его дыхание было поверхностным, глаза плотно сомкнуты, крошечные лапки стиснуты. За последние двенадцать часов выпало почти 130 миллиметров осадков. Мой двор превратился в поток воды, у гаража образовался настоящий водопад. Бурундучок, должно быть, попал в наводнение, которое захватило нашу ферму во время этой грозы.

Бурундуки, в целом, нежеланные гости на фермах Висконсина: они прогрызают дырки в мешках с зерном и устраивают гнезда в коробках со старыми фотографиями на чердаке. Но это задыхавшееся маленькое млекопитающее нашло свой путь к моему сердцу: я очистила его и согрела. Через полчаса бурундучок был теплым и сухим и совершенно не расположенным находиться в коробке на моем кухонном буфете. Выпустив бурундука, мы с Люком наблюдали за его легким бегом через гараж.

Я никогда не узнаю, почему Люк подобрал и вручил мне его столь бережно. Это не было связано ни с какими-либо хищными побуждениями, ни с его желанием играть. Невозможно не заметить его ярко выраженную игровую позу во время игр с мячом: его голова и хвост опускаются, когда он пригибается в предвосхищении погони. Но в этот раз он выглядел по-другому. Он был спокойным и серьезным, при этом его взгляд был мягок, и он двигался, словно в замедленной съемке. О чем думал Люк, когда выпустил бурундука из своей пасти и принес его мне, как приносят в больнице новорожденного родителям? Сознательно ли Люк спас жизнь бурундучка? Эта мысль кажется мне глупой: остальные мои бордер-колли — страстные охотники на грызунов. Но, с другой стороны, Люк обращает мало внимания на мышей и крольчат и всегда деликатно обращается с ягнятами. Люк рисковал собственной жизнью, чтобы спасти меня, хотя я никогда не узнаю, спасал ли он меня от опасности сознательно или просто хотел поучаствовать в происходившей потасовке. Возможно, вид бурундучка привел его в замешательство, тот был как бы не на своем месте, и он принес его мне, чтобы вернуть ход вещей в нормальное русло. Я не знаю.