Tati Galieva - Гид по креативному воспитанию. Skazkolive

Вот седьмая ступень и малыш делает первые шаги на четвереньках.

Вот восьмая ступень, девятая, десятая и он уже что-то говорит на своём языке.

Вот одиннадцатая и двенадцатая. Вот это да! Малышу уже целый год жизни, первый год, его первый день рождения!

Кудрявая девушка подымалась всё выше вверх по лестнице, она держала своего сына на руках. Тринадцатая ступень: у малыша уже 4 зуба, кудрявые пшеничные волосы, как у мамы, и теперь не голубые, а карие глаза. Они в начале пути и она держала его на руках. Затем, когда они поднимутся ещё на пять ступеней, он уже смело и уверенно будет идти рядом с ней, он будет держать её за руку и они будут подниматься медленнее, ведь ступени такие высокие, а он ещё такой маленький. Какая же длинная эта лестница. И конца ей не видно, а им двоим ещё предстоит много пройти вместе, и не только белые и чистые ступени…

Это была моя первая сказка для моего сына. В моей сказке я перестала считать ступени и остановилась на тринадцатой и, совпадение ли это, он родился 13 числа. 13 февраля у меня родился здоровый крепкий мальчик с большими умными глазами.

Потом я рассказывала ему сказки постоянно, рассказывала и читала детские стихи, рассказы, всю детскую литературу, а сейчас он обожает книги. Книгоман, как я.

Когда я узнала, что стану мамой я начала готовиться к встрече с сыном Давидом. С первых дней беременности у моего малыша-живота, который рос и рос, было имя. Давид был моим единственным другом в сложный период беременности. Мой животик Давид придавал мне сил каждый день. Благодаря ему я была уверенна в прекрасном будущем, хотя моя жизнь рушилась… Сейчас я понимаю, что тот период был дан для восстановления эмоциональных и физических сил после неудачного брака. Это была моя взлётная полоса, которая приняла меня, чтобы дать мне шанс на новый удачный взлёт. Я боролась с окружающей меня безысходностью, депрессией, осуждением, негативом. Я была воином – я защищала сына, потому что он должен был родиться, потому что он был желанным ребёнком.

Я танцевала, я занималась йогой, я пела и слушала классику. И всё это было иначе, не так как обычно, потому что теперь каждое моё движение участвовало в создании новой жизни – формировался он и менялась я. Я танцевала ужасно смешно, обвивая животик руками, я танцевала так, как если бы у меня в руках был хрупкий переполненный сосуд. Я очень боялась потерять его, я очень боялась за него, я очень боялась навредить и ни дня я не думала о себе. Так Давид задушил мой эгоизм.

Я была счастлива, впервые за много лет. Мой Давид был прекрасным организатором «внезапной радости»:

«Мама, а мне кажется ты хочешь торт, ты хочешь его мам, и ты хочешь его съесть одна»

«Знаешь, мам, я решил, что нам нужен свежий воздух, да, именно сейчас в 4 утра»

«А как насчёт морковного сока? Ты его не любишь? Нет! Ты его любишь!»

«Думаю нам надо поспать ещё часиков 18 и как раз выспимся!»

Я с радостью полнела, успокаивалась и радовалась вместе с Давидом!

Материнство – это всегда жертва и ущемление собственного эгоизма, поэтому оно меняет женщину в лучшую сторону. Но это самая гармонично-природная отдача, которая возвращается волной любви, нежности, заботы. Ты отдаёшь ребёнку, а он возвращает тебе в удвоенном размере. Мой сын такой любящий, ласковый, нежный и готовый помогать мне всегда и во всём. Он такой, потому что я была для него примером в первые три года его жизни-я растворилась в нём, отдав всё своё накопленное доброе и чистое, а он возвращает мне это сейчас. Как же это трогательно, когда перед сном он обвивает мою шею ручками, прижимается ко мне и говорит: «Мамочка, как же я тебя люблю, ты самая лучшая, мне так повезло что у меня есть ты, я счастлив!». Именно эти слова я говорила своему новорождённому комочку первый год его жизни, эти слова я вплетала в свои колыбельные для него, именно эти слова стали ключевыми в воспитании малыша Давида.

Я ущемляла себя, когда сделала выбор быть одинокой мамой.

Я ущемляла себя, когда отказывалась от прежней беззаботной жизни, наполненной тусовками, встречами, развлечениями.

Я ущемляла себя, когда полнела. Потому что взгляд на собственное тело изменился – это теперь не только моё тело, и оно создано для того чтобы я смогла родить здорового малыша.

Я ущемляла себя во время схваток и родов, не позволяя себе ни на секунду отпускать мысль: «Мой Давид, что с ним сейчас? Страшно ли ему? Больно ли ему? Я могу потерпеть, а он, он ведь даже не знает, что с ним происходит. Ведь его состояние похоже на машину со сломанными фарами, которая в сумерках мчит по шоссе. Я должна ему помочь».