Катя Калинина: О чем молчат дети, когда говорят родители

Так же, как и другим детям, лидерам необходима возможность быть услышанными и реализованными. «Кирпич» на этом пути в форме непрерывного одергивания и укоров со стороны близких лишь добавит искр к желанию «взять барьер силой».

Если в первые дни и даже месяцы после родов мама не всегда может понять, какой характер унаследовал ее ребёнок, то ближе к году картина делается более или менее ясной. И тогда становится возможным объяснить то поведение младенца в роддоме, которое в свое время заставляло родителей нервничать и недоумевать.

Ко мне таким образом пришло осознание о тревожной натуре дочери. Несмотря на легкое рождение и сразу совместное пребывание в палате, закрытие всех матриц точно по Грофу, моя детка давала мне понять, что ей не хочется со мной расставаться ни на минуту. Спокойная и спящая только у груди, она начинала неистово кричать, стоило положить ее в кровать или передать на руки папе. А научившись фокусировать взгляд, она стала неотрывно следить за мной и начинала кричать сиреной, если вдруг теряла из виду.

Мир и лад в семье, следование за потребностями ребёнка, совместный сон, щадящая диета кормящей матери и удобный для всех режим, – не смотря ни на что, наш новый младенец демонстрировал беспокойство, как только я увеличивала с ним дистанцию больше, чем на пару метров. Дело было не в коликах, не в погоде. Таков был ребенок.

Помню, как мы отправились с трехлетним сыном в кино, чтобы восполнить дефицит времени, которое удавалось выкроить для общения вдвоем. Месячную Люсю мы на полтора часа оставили наедине с папой, и, как оказалось по возвращению, практически все эти девяносто минут дочь орала на руках отца.

Люся терпеть не могла коляску, поэтому я гуляла с ней на руках или носила малышку в слинге. Зимой я надевала поверх эргорюкзака куртку и шла с ней в сад за Костей. Крошка не признавала никого, кроме меня, и всем пришлось с этим считаться. С тех пор, как мы осознали, какой ребенок у нас поселился в семье, все наши дела были адаптированы под его особенность, точнее под его нежелание разлучаться с матерью. И как бы ни хотелось моему мужу и бабушкам с дедушками потискать Люсю, скоро все смирились с тем, что это доступно только мне.

К двум годам Люся уже хорошо говорила, но свои речевые способности тщательно скрывала на людях, игнорируя вопросы окружающих о том, как ее зовут и сколько ей лет. На улице и в гостях дочь ходила моей тенью, крепко удерживая подол моей юбки или уцепившись за брючину. Расставание со мной даже на несколько минут казалось ей очень дискомфортным, поэтому она могла просидеть у меня на коленях весь вечер, если мы были в гостях, и при этом не вымолвить ни слова. Во дворе Люсю считали нелюдимой, знакомые и друзья шушукались за нашей спиной о «болезненной привязанности» между мной и дочерью, кто-то даже советовал «оторвать» ее от юбки и выйти на работу.

И если в свое время с Костей меня заботило, что думают о нашей семье и отдельно о моем ребенке другие люди, то с рождением Люси я гораздо меньше реагировала на их мнение. Вместе с тем я понимала, что, родись моя тревожная дочь первой, я бы, конечно, наделала с ней больше ошибок и, вероятно, попыталась бы отделиться от нее прежде, чем она бы изъявила к этому готовность. Поэтому в какой-то степени можно считать, что дочери повезло появиться в нашей семье именно второй по счету.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.