Ольга Ефимова-Соколова - Шнурки изнывают. Рассказы про мудрых родителей

– Вам плот или байдарку? – после продолжительной паузы спросила психолог.

– Не поняла? – переспросила гинеколог.

– Плот или байдарку? – глаза Лейсян улыбались, будто она не слышала комментария про самоубийственные попытки сына клиентки. – Пятизвездочный отель в Турции или прохлаждение у бабушки на огороде не помогут. Тут нужно приключение на грани фола. Переживете? Останетесь живы. Не переживете? Вы все равно не жильцы.

– Он передумает с операцией? – не унималась мать. – Есть шанс?

Лейсян не ответила.

Семинар закончился в час ночи, хотя должен был в десять вечера. Но никто не ушел. А после окончания каждый из двадцати участников подошел к Марии и поблагодарил за удивительный опыт и пожелал удачи.

«Удивительный опыт, как выложить себе дорогу в ад», – грустно кивала Маша на пожелания удачи.

– Вы уж меня извините за резкость, – попросила прощения Лейсян. – Дело в том, что во время семинара иногда приходится быть жесткой, чтоб у клиента пропали иллюзии или чтоб не дать ему спрятаться за слезами и нытьем.

– Да ну что вы! – успокоила ее Мария Карловна, махнув рукой, – вы мне жизнь спасли. Я очень рада, что вы прижали меня к стенке. Этого не смогли сделать пятеро здоровых мужчин.

– Потому что они очень любят вас, – просто сказала девушка. – А я нет.

Мария Карловна прикусила губу, чтоб не разрыдаться.

«Любят, эх, очень любят… Да они ее ненавидят, и на их месте она б сделала то же самое. Не мать, а ехидна», – подумала Мария Карловна.

– Очень любят, поэтому еще живы. Ради вас, – психолог взяла ее за руку и крепко сжала. Мария Карловна пришла в себя и, внимательно посмотрев в глаза психологине, поняла, что та не шутит и не ерничает, а говорит правду. Они ее действительно должны были очень любить, раз так обозлились за ее отсутствие.

Глава 7. Плот или байдарку

Ложиться спать не было смысла. Уже светало. Мария Карловна отправилась к своему домашнему компьютеру и приступила к поиску прописанного лечения. И в поисковой сети набрала «Плот или байдарка».

Если про плот врач-гинеколог что-то знала из литературы и детства, то байдарка, кроме как синоним лодки, больше не вызывала никаких ассоциаций.

Но после просмотра загруженных первых картинок, Марию Карловну охватило отчаяние: какое-то странное бревно с веслами, которые надо крутить, чтоб тащить вперед. Она плохо представляла себя в этом бревне, да еще на протяжении пары дней.

Когда набрала «плот», стало как-то легче и понятнее, но прочитанное описание: «готовка, стирка и безостановочное движение вперед», навело еще больший ужас. Как остаться с пятью мужиками на квадратной доске посреди реки?

– Вам плот или байдарку? – спросили по телефону в туристической компании. – Просто сплав по речке или настоящее приключение на полноводной реке?

Мария Карловна молчала и попросила время подумать. А утром проснулся Шурик и опять, словно заведенный, завел разговор о смене пола. Мария Карловна инстинктивно выбрала плот.

Если в клинике да и в городе узнают о беде Земиных, это, конечно, не навредит ее железной репутации, но разразится страшный скандал. Хуже всего, что начнут пялиться на нее, как на жертву, станут жалеть и вести с ней слезные разговоры. В скором времени она станет посмешищем. Наступит невыносимый период. Хотя и он пройдет.

Мария Карловна поймала себя на мысли, что опять думает о себе, но не о сыне. Этом взбалмошном мерзавце, решившем проучить свою мать.

Она с теплотой посмотрела на сына, копавшегося в холодильнике, и сама не поняла, как предложила сплав на плоте взамен на гормоны.

Шурик аж обалдел от такой новости и закрыл холодильник.

– Четыре недели. Дальний Восток. Никаких компьютеров.

– И ты мне дашь разрешение и отец тоже? – хитро спросил сын, а в глазах зажегся огонь.

– Я подпишу его там же на плоту в последний день сплава. Отец тоже.

Шурик молчал, зная, что мать не шутит, она никогда не шутила, всегда говорила всерьез и если что-то обещала, то выполняла.

– Я подумаю, – сказал он. Но это означало «согласен». Гордость не позволяла сказать сразу да.

Гордость – это диагноз пострашнее любого неизлечимого заболевания. От гордости страдали дети.

После разговора Мария Карловна вдруг осознала, что назвала нереальные для ее графика работы даты сплава. Дай Бог бы выкрасть неделю, а тут четыре! Она заохала, не представляя, как разговаривать с начальством. Да ее попрут за четыре недели.

Однажды Мария Карловна сломала ногу, так на третий день вышла с гипсом и костылями на работу. Нещадно пила обезболивающие. Она хотела выйти сразу на второй, но из клиники позвонили и разрешили день отлежаться.