Миша Бастер - Перестройка моды

М.Б.И не смотря на такую активность и рост неформальных связей Прибалтика все равно продолжала вариться в своем соку?

Б.Б.Можно сказать и так. Контакты были, но Прибалтика все равно держалась отдельным островом, который посещали как люди Запада, так и Востока. Многие приезжали туда. В Таллине было много финской и шведской прессы, а когда тема моды была поднята на флаг, появились и крупные немецкие издания. Их внимание было сосредоточено на изюминках и чем-то интересном, и под эту тему попадали мы. Внимание к моде подогревалось и из высших инстанций и протекало на разных уровнях.

При этом развитие эстрады привело к тому, что определенная часть эстрадной и художественной богемы Прибалтики уже перебралась в Москву. Кто-то раньше, как Марис Лиепа или Раймонд Паулс, кто-то позже, как та же Лайма Вайкуле, начинавшая как танцовщица кабаре. Это все-таки совсем другой «этаж» общества, хотя и шло в канве шоу, подобия тренд сеттинга и называлось театром, как и театры мод. В Риге, я помню, было всего две точки, которые могли продемонстрировать качественное кабаре.

Одно находилось в шикарном ресторане «Юрас Перле», который был неподалеку от зала «Дзинтари», где поднималась «новая волна». Обычный обыватель туда попасть не мог, сидели интуристы, партийные и кгбешники, цены были умопомрачительными. И славу этому ресторану принесло именно кабаре и то, что некоторые номера там исполнялись, вопреки общесоветским установкам на пуританство, топлесс. Были похожие заведения в гостиницах «Латвия» и «Рига». Под этим всем находился достаточно мощный бэкграунд в виде рижского эстрано-концертного объединения, которое имело связи с Москвой.

Они тоже заказывали костюмы и декорации, я успел подработать для них в 86-87-х годах. Но становление и рассвет темы моды шли немного отдельно от эстрады. Ныне покойная мадам Горбачева принимала активное участие в этом процессе, и когда она организовывала презентацию «Журнала Мод» в киноконцертном зале «Россия», это как раз совпало со случаем, о котором я говорил. Мы были приглашены и проносили за кулисы сцены чемодан самогона, будучи единственными приглашенными «неформалами моды». Выступали мы после многочисленных союзных домов модели, во второй части программы.

Получилось почти совместное выступление с Зайцевым, и нас там показывали в статусе неких диковинных зверьков. Реакция была достаточно странной и неоднозначной. Там тоже присутствовал худсовет, который возглавлял министр легкой промышленности СССР, и он обозначил допоказную репетицию в костюмах так: фашизм, порнография и блядство. Категорически несоветские образы девушек-металлисток, слабо прикрытые прелести, черный шелк и кожа, мальчики в юбкообразнык штанах; в добавок ко всему металл, обилие полированного металла, украшения и аксессуары. Драйв, с которым мы вышли на сцену «России», гласил NOW or NEVER!

Постановщиком всего этого действия был небезызвестный Марис Лиепа, работавший в Большом театре балетным премьером. К нам он испытывал свойские, почти отеческие чувства и начал нас отчаянно защищать. Он сказал, что это молодые художники и это все неизбежное будущее, поэтому все показывать надо. И к его мнению присоединилась Раиса Горбачева, которая после показа зашла к нам в гримерку и выразила нам свою благодарность. А со сцены благодарность объявил нам Вячеслав Зайцев и под давлением таких авторитетных персон, и в силу того, что мы были единственные, кто сильно резонировал на общем фоне, наш показ состоялся. И мы сорвали очень бурные аплодисменты. В зале было много «западников» в виде журналистов и представителей дипломатических ведомств, которые это все бурно приветствовали. Нас звали и на «Московскую красавицу» весной 1988-го года.

М.Б.Там все-таки немного иная тема была, конкурс фактически был заточен под Бурду и красивых девушек.

Б.Б.Да но мы участвовали просто как часть программы, вместе с трио «Экспрессия» Бориса Моисеева. И так у нас все закрутилось, на фоне развала СССР, конфликтов на улице и последующего отделения Латвии, которое привело к резкой изоляции от мира, называемого СССР. Многие связи и интересные идеи оборвались, начались реалии постсоветские.

Стали появляться и первые модельные агентства, а термин «манекенщица» сошел со сцены навсегда. Кстати, Ассамблея повлияла на зарождение и последующее открытие весомых модельных агентств; они стали появляться повсеместно, где проводились первые шоу на звание каких-то «мисс». Нам физически требовалось немалое количество профессиональных моделей, а модельных агентств в нынешнем понимании все еще не было. Было какое-то количество штатных манекенщиц в Рижском доме моделей, но этого явно не хватало уже в девяностом. Мы открыли подобие школы, при том, что мы даже не знали слова дефиле. Остальное компенсировалось через друзей в соседних республиках, и, так как перемещаться было все еще просто, то привлекались и девчонки из тамошних конкурсов красоты и просто знакомые. Но от момента идеи организовать Ассамблею, до момента ее реализации прошел достаточный срок. Поскольку я был вовлечен в выставочную деятельность, а на моде зарабатывать было сложно и не особо и планировалось. Хотя коммерческие заказы, связанные с вещами, все-таки были. В том же девяностом году я делал костюмы для Латвийской олимпийской сборной на Олимпиады в Барселоне и Альбертвилле. Меня пригласили, и из-за чувств благодарности к оказанному почету, смешанного с национально-патриотическими, я это все сделал и горжусь этим по сей день.