Миша Бастер - Перестройка моды

Мурзин, Павлик, Митя Колейчук. На втором этаже заселилась группа «Север», Катя и Маша Рыжиковы с Лугиным получили комнату, но больше времени они проводили в театре у Намина. Переехали Деткина с Могилевским, Жегло, Леша Казаков с Дельфином, Леша Блинов с «Терминовоксом» своим и Коляном. Потом заселились Таня Морозова, Гела и Рост. Некоторое время мастерскую занимали Маша Круглова с Ваней Максимовым.

Начались фестивали, выставки, перформансы, праздники. При этом было два основных праздника, на которые сходилась вся альтернативная Москва и подъезжало множество делегатов из близкого и неблизкого зарубежья: день рождения петровского и день рождения Брони, которое я называл жертвоприношением. И эгоистичные художники, типа Германа и Кати Рыжиковой, отрабатывали перед нашим талисманом пани Броней. Помимо перфомансов на Петровском была представлена живопись Паши Лилы, который делал стеклянные многослойные картины, он потом разбивал их вдребезги кувалдой; Таня Морозова писала картины, Аристарх Чернышов занимался синтезом искусств, делал инсталляции, сочетая не сочетаемое. Музыкальный спектр был охвачен Лешей Тегиным, Славой Пономаревым, которые занимались урбанистическим этно, и, в первую очередь, Германом Виноградовым, который перфомансил и играл на своем железе. Позже появилась мастерская у Оли Солдатовой, которая делала хорошие объекты и инсталляции. Ей дали комнату. Галя Смирнская приходила к Солдатовой, Дина Ким, они там организовали свою женскую тусовку. К тому времени мы существовали по схеме, придуманной нами в «Свободной Академии». Каждый занимался на своем факультете.

Таня Диденко успела снять фильм «Αρτ-Москва», туда вошел материал по Петровскому. Приезжали поляки снимать фильм «Белая река». Все творческие группы представляли собой отдельные клубки коммуникаций, объединенные фестивальной деятельностью в течении нескольких лет.

М.Б.А рядом была Тишинка и тусовочное кафе «Шкура», поскольку там на стене висела шкура неопознанного зверя, сильно смахивающего на медведя или овцебыка.

А.П.Да, и это было удобно, потому что можно было с самого ранья пробежаться по рынку и всем персонажам, которые, конечно же, были изумительными. Один мужичок делал инсталляции из вещей, одновременно похожие на Дюшана и Новых Диких. Он приносил разные вещи и белой эмалью красил все, что выставлял на продажу. А когда однажды закончилась зима, сгреб кучу снега и стал продавать. «Купите снег, последний снег, может, и останется еще месяцок, полежит. Где ты потом его возьмешь?» Гениальный втюхивальщик, живой. Некоторые элементы обстановки Тишки я взял потом за основу одного из первых своих спектаклей, который назывался «Белые ботинки». Когда всем приходящим в сквот ботинки красили белой смывающейся краской. Но больше всего я любил бабушек. Они прямо на моих глазах покрывались трещинками. Сидела одна такая, приносила что-то продавать, на хлебушек. И вот раз от раза она сужалась, сужалась. А потом и вовсе исчезла, но она была дико фактурная и этим красивая.

На Тишке обувь стояла отдельно, потом висели платья, костюмы, ткани, мелочь всякая – уцененные товары, мужская утварь. Красота! Бабушки на улице тусовались. Там встречались действительно редкие вещи, далеко не барахло. Причем ко мне подходили незнакомые женщины: «Нам так нравится, что вы делаете, мы за вами давно наблюдаем». С такой любовью… И отдавали просто так серебряные ручки, старинные трости и броши, часы Буре. Иногда просто пакетами, приговаривая, что очень хотят сделать подарок. Иногда зоновские персонажи синепузые зазывали в туалет. Но они меня тоже отличали, и фуфла не предлагали. Были серьезные вещи, чуть ли не нумерные. На Тишке никогда не было сверхфраков, все достаточно простенькое. Много крепдешиновых платьев, которые вызывали у меня восторг. Можно было найти весь спектр одежды: от начала века до конца. И это был праздник, продлившийся до 1998-го года.

М.Б.По какому принципу складывались твои коллекции?

А.П.Какой-то методики в сборе коллекций поначалу не было. Принцип, по которому я стал собирать вещи, пришел после знакомства с Гариком. Мне очень понравилось название придуманного им стиля – «мертвый разведчик». И я стал ковырять названия из двух-трех слов. У меня были шляпки с цветами, и к ним пришло название «Солнечные цветы». Потом начал составлять блоки вещей, постепенно добавляя к ним новые.

К 1988-му году у меня уже скопились четыре-пять тем и разработки в их рамках: «Солнечные цветы», «Шпионские страсти», «Мертвый разведчик». «Бриллианты для рабочих» появились после кооперативов. На создание этой коллекции меня вдохновила встреча с человеком, у которого были рандолевые коронки, имитирующих золотые зубы. Впервые я этот образ показал на фестивале «Что ты думаешь по поводу Америки», который проходил в Берлине в 1991-м году. Там я сделал перформанс, в начале которого я появлялся в телогрейке, с собачьими орденами, в красных трусах с серпом и молотом, с как бы рандолевыми зубами (из фольги) и в шапке с зоны особого режима. А в конце выходил с татуировкой I love America, на трусах красовался американский флаг, с сигарой и весь облепленный долларами. Народ на показе ржал до слез, руки отбили хлопаньем. А после в берлинском метро висели плакаты с тем первым совковым образом, под которым стояла подпись «Петлюра – лидер золотой советской молодежи».