Уилл Гомперц - Думай как художник, или Как сделать жизнь более креативной, не отрезая себе ухо

Креативность дает голос демократии, и формирует цивилизацию.

Существует мнение, что искусство всех видов и направлений – это нечто приятное, но несерьезное, что-то вроде театральной интермедии, призванной развлечь и позабавить публику. Ай Вэйвэй, группа Pussy Riot и множество других деятелей искусства, которые подвергались и по сей день подвергаются преследованиям, так не думают. Творчество – могучий инструмент, недаром его опасаются все авторитарные лидеры – от Платона до Путина. Это средство самовыражения. Благодаря ему демократия обретает голос, а цивилизация – четкие очертания. Это платформа для высказывания идей, это стимул перемен. Мы должны с уважением относиться творчеству, и как создатели нового, и как граждане, проявлять к творчеству непредвзятость и великодушие.

Ведь по сути людьми нас делает именно воображение. Винсент Ван Гог однажды спросил: «Какой стала бы наша жизнь, если бы мы боялись создать что-то новое?» Я ответил бы так: «Скучной и почти бессмысленной».

Если вы зайдете в мастерскую любого художника, вам почти наверняка бросится в глаза один предмет. Он может стоять в центре комнаты или у стены, возле стремянки или среди банок со скипидаром. А может, его прикрыли чехлом, чтобы не запылился. Как бы то ни было, но он там непременно есть – это любимый, зачастую сильно потрепанный старый стул.

Его предназначение не сводится к простой функции – дать усталому художнику или скульптору возможность немного отдохнуть. У него есть и другая, более высокая миссия: он играет решающую роль в творческом процессе. Стул художника обладает способностью к трансформации.

Когда художник садится на свой стул, он становится совершенно другим человеком. Он уже не творец, а критик. С придирчивостью самого въедливого знатока он разглядывает только что законченное произведение и оценивает результат своих усилий. Его сверхкритичный взгляд выискивает в полотне признаки фальши, небрежности и технических промахов.

Иногда, обнаружив мелкую погрешность, художник вскакивает и немедленно ее исправляет. Не секрет, что некоторые делают это регулярно, взять хотя бы Дэвида Хокни. Закончив картину, он, как правило, садится на стул и придирчиво всматривается в свое творение. Его глаза рыскают по полотну, будто следят за полетом ошалевшей мухи. На самом деле он выискивает на полотне мелкие изъяны. Иногда, не найдя ничего, к чему можно придраться, художник откидывается на спинку стула и закуривает сигарету. Порой он прицельно разглядывает небольшой фрагмент полотна, после чего этот солидный английский джентльмен вскакивает со стула, хватает кисть, макает в краску и легонько касается ею части холста, нарушающей общую гармонию.

Вы не поверите, но даже подобная мелочь способна многое изменить. Художник показал мне, в каком месте масштабного полотна «Весна приходит в Уолдгейт, Восточный Йоркшир» (2011) – больше 9,5 метра в длину и 3,5 метра в высоту – добавил капельку желтой краски. Вы, возможно, подумаете, что лепесток желтой краски размером не больше самой мелкой монеты – это пустяк. И ошибетесь. Этот едва заметный мазок чуточку сместил баланс всей композиции и изменил прочтение картины.

Самый известный пример правки законченного художественного произведения дает нам знаменитый английский художник-романтик Дж. М. В. Тёрнер. В мае 1832 года состоялась ежегодная выставка живописи в Королевской академии – самое престижное событие в области искусства, где Тёрнера ждал неприятный сюрприз: его элегантный морской пейзаж «Хеллевутслёйс. Выход в море» повесили рядом с выразительной картиной Джона Констебла «Открытие моста Ватерлоо». Отношения между обоими живописцами были натянутыми – никто не назвал бы их друзьями.

На создание картины у Констебла ушло больше десяти лет, зато успех был оглушительный. Это грандиозное полотно, яркое и мощное. Рядом с ним картина Тёрнера выглядела тусклой и блеклой. Художник пролетарского происхождения Тёрнер сравнил обе картины и понял, что должен немедленно что-то предпринять, иначе его репутация лучшего живописца Великобритании будет подорвана и это звание перейдет к его более рафинированному сопернику Джону Констеблу, к которому истеблишмент относился гораздо более благосклонно. Тёрнер взял коробку с красками, выбрал самую яркую – красную – и, окунув в нее кисть, застыл перед полотном, держа ее в руке, словно меч.