Айрис Апфель - Икона по воле случая

Хотя в последнее время я уже не так активно занимаюсь покупками, украшения собираю с огромным удовольствием.

Я не получаю особого удовольствия, если кто-то просто приходит и дарит мне какую-то безделушку. Если бы у меня был «папик», который предложил бы до потери пульса затариваться за его деньги в самых дорогих магазинах, мне тоже вряд ли было бы весело. Конечно, я нашла бы много красивых вещей, но в этом не было бы азарта. Мне нравится рыться, выцарапывать. Этот процесс меня заводит.

ЗА ГОДЫ совместного управления Old World Weavers (то есть с 1950 по 1992 гг.) мы с Карлом участвовали в самых разных проектах по восстановлению аутентичного оформления помещений. В том числе нам довелось потрудиться и в Белом доме для администрации девяти разных президентов: от Гарри Трумэна до Билла Клинтона. Из-за этого меня иногда называли «первой леди тканей» или «владычицей материи». Это забавно.

Меня всегда спрашивали, каково это – работать декоратором в Белом доме.

Что я хочу сказать: декор для Белого дома не придумывали ни мы, ни Жаклин Кеннеди, ни другие первые леди – потому что в основе любых изменений здания и его меблировки лежит исторически точная реставрация.

Таковы правила.

Мы не приходили туда со словами: «О, этот элемент слишком большой, его нужно уменьшить» или «Этот цвет нам не нравится, нужно его заменить».

Непосредственно с администрациями президентов мы тоже не работали. Мы подчинялись Американской комиссии по изящным искусствам: воссоздавали антикварные ткани насколько возможно близко к оригиналу. Эта же комиссия рассматривала все дизайн-проекты для новых или реставрируемых зданий правительства.

Мы старались максимально точно воссоздать декор первого этажа Белого дома времен первой меблировки. Меняя обшивку чего бы то ни было, мы всегда соблюдали историческую точность.

Работали и на втором этаже, в личных комнатах, где живет президентская семья. Здесь жестких правил не было: владельцы могут оформлять жилые пространства – спальни, собственные и гостевые, личные кабинеты – на свой вкус.

Большинство президентов и первых леди не интересовала историческая реконструкция жилых пространств. Исключение составила Пэт Никсон, которая страстно интересовалась нашей деятельностью, хотя ничего не знала о тонкостях исторической реконструкции. Она часто просила Эдварда Вассона Джонса, который в то время занимал должность архитектора в Белом доме, дать ей возможность составить ему компанию, когда он приезжал к нам. Мистер Джонс принимал все решения касательно обустройства здания.

Мы предлагали миссис Никсон выбирать образцы тканей, она увозила их с собой в Вашингтон и каждый раз через день после возвращения звонила и робко говорила: «Миссис Апфель, как обычно, я выбрала не то, что нужно. Пожалуйста, подберите правильную ткань и приезжайте с ней в Вашингтон в четверг на обед». Но мы-то знали, что в конце концов правильный выбор сделает мистер Джонс, но сами не отваживались перечить миссис Никсон – такой милой леди она была.

ВО ВРЕМЯ ПЕРВОЙ ПОЕЗДКИ В ИТАЛИЮ я оказалась в Неаполе. Город показался мне очень необычным, словно пропитанным африканским духом. Гремучая смесь шумных и общительных людей.

Где-то в часе езды на север от Неаполя располагается городок Казерта. Во времена правления Бурбонов там построили дворец, который стал центром торговли шелком. Вскоре вокруг обосновались ремесленники, их технологии постепенно распространялись, возникали целые фабрики по производству шелков высочайшего качества.

На первую фабрику мы приехали в компании переводчика, потому что не знали ни слова по-итальянски, а управляющий не говорил по-английски. Переводчик, забавный невысокий мужчина с седеющими волосами, уложенными на прямой пробор, и в очках с узкими линзами, напоминал мне Бенджамина Франклина. Он носил в кармане огурец и, когда думал, что никто не смотрит, откусывал по кусочку.

Именно тогда мы поняли, что язык фабрик не отражен в словарях: как ни пытался, переводчик не мог найти в своей книжице необходимые слова – до сих пор помню, как он облизывал палец и листал страницы. В итоге мы с владельцем фабрики спокойно общались, несмотря на языковой барьер, потому что были на одной волне. Слова нам оказались не нужны: мы понимали друг друга и ткани.