Мэтт Шрадер - Создание музыки для кино. Секреты ведущих голливудских композиторов

Нет, я познакомился с Хансом, когда помогал ему с Рождественским концертом, который он организовывал. Там он должен был записать целое музыкальное оформление к чему-то рождественскому, и он пригласил туда разных людей, я там был на подмоге. Там был парень, который больше использовал карандаш и бумагу, но Ханс хотел исправить дело при помощи компьютера.

Я пришел, и, мне кажется, Ханс увидел, что я интересуюсь компьютерами, и что я готов работать в Рождество буквально весь рождественский день. У меня не было Рождества. И, может быть, у меня есть чувство юмора, ему это понравилось, и потом я изредка его видел, когда он вернулся в Лондон.

Я все это время был в Лондоне, и он сказал: «Ты должен заглянуть ко мне». В то время я не чувствовал себя готовым, я работал тогда над оперой, которую писал с моим другом, мы писали оперу, которую должны были исполнить в Германии, и мы ее заканчивали. И когда я довел дело до конца, а идея снова вернуться к созданию музыки для рекламы мне не нравилась, я подумал: «Может быть мне стоит принять предложение».

Потом я переехал и снял место на год в Венис-бич в Лос-Анджелесе, и я подумал: «Мне нужен перерыв, я работал над рекламой 10 лет», нет, не так долго, на самом деле около 8 лет.

Я думал, что я просто посмотрю, что произойдет. Но, как только Ханс узнал, что я там, он тут же втянул меня. Первое, что я сделал – это помог ему с аранжировкой песен для «Принца Египта». Так я познакомился с DreamWorks.

Он должен был делать аранжировки. Они хотели, чтобы он этим занялся, но он просто-напросто указал на меня и сказал: «Он может это сделать. А если нет, я помогу ему исправить его работу». Он как бы дал им гарантии. За неделю я написал массу мелодий, тем и попробовал примерить их к некоторым сценам из фильма. И они любезно предположили, что их написал Ханс, но он ответил, что нет. Это было весело. И они наняли меня, и я не оплошал, все было нормально.

Создание музыки – это зачастую одиночная работа, но каково было работать с другими талантливыми композиторами, такими как Гарри Грегсон-Уильямс?

Мы столкнулись не по своей воле, но он очень хорошо пишет музыку. Позвать нас работать над «Муравьем Антцем» была идея Джеффри Катценберга. Он работал с нами обоими над «Принцем Египта», и он сказал: «Почему бы нам этого не попробовать?»

Я думаю, Ханс был против. Но Джеффри сказал: «Давайте попробуем». Гарри и я на самом деле не знали друг друга, мы сели вместе и начали думать: «Мы придем, напишем мелодии и посмотрим, что из этого получится». И он написал одну, и я подумал: «Дерьмо, это прекрасно, а мне-то что делать?»

После мы вернулись в наши комнаты и попытались написать что-то лучше, чем у другого, потому что мы, конечно, друзья, но на этом этапе моей карьеры появилась зависть, что кто-то может очень хорошо писать музыку, и я подумал: «Я должен сделать лучше. Лучше всех». Я думаю, это нас толкало. Может быть, Джеффри заранее знал об этом. Это все похоже на «Голодные игры», но с этого момента между нами установились очень хорошие отношения. После нескольких фильмов мы оба поняли, что трудность заключается в том, что если мы не будем осторожны, мы сформируем пару, и тогда у нас никогда не будет отдельных карьер.

Даже несмотря на это мне нравится, как он пишет, и мне кажется, у Гарри есть такая чудесная и странная любовь к моим выкрутасам. Хоть он и жалуется постоянно на партии, которые я пишу для духовых, но мне кажется, ему это все равно нравится. Смысл заключается в том, что мы всегда были слишком разными. Мы никогда не думали о совместной карьере.

Гарри был хорош в написании музыки. Я думаю, между нами определенно был тот огонь, который заставлял нас стараться, мы писали мелодии отдельно друг от друга, а вместе мы их слушали и смотрели на наши мелодии как бы с обратной стороны. Иногда мы говорили, что мелодия побывала на плохой встрече – другими словами, Гарри показал набросок, а Джеффри сказал, что это кусок дерьма: «Почему вы это делаете?» А потом: «Ну, дай мне еще попробовать, и я переверну все с ног на голову и посмотрю, смогу ли я сделать что-то другое, это поможет». И то же самое с Гарри. Он много работал с разными партиями, и многие мелодии из «Антца» были созданы благодаря странному соединению метаний между нами. И как только мы брались за работу, мы имели успех.

Мы делили между собой мелодии и развивали их. К какой бы теме не относилась та или иная мелодия, мы развивали ее сквозь данную тему и пробовали свои наброски, и если мы делали это уже три раза, и эта мелодия по-прежнему не подходила, один из нас говорил: «Ок, я больше не могу этим заниматься». И мы менялись местами. И когда у нас было 80 минут музыки для «Антца» и 80 минут музыки для «Побега из курятника», это было великолепно. Но на 38 минут в «Шреке» было немного неловко брать нас обоих. Хотя мы потратили как минимум в два раза больше времени на работу над этим фильмом.