Влад Касторный - Отличники. От других…

Маша весело рассмеялась, и в ее глазах я снова увидел озорные огоньки.

Она показала мне блокнот, почти полностью исписанный убористым аккуратным круглым почерком.

– Это мои путевые заметки о летнем путешествии. Я их обработаю, и буду писать свой рассказ в нашу книгу.

– Ты можешь печатать на машинке?

– Конечно. Только я печатаю не на этой антикварной, а на электрической. Она у папы на другом столе стоит, – и она показала за мою спину, где стоял стол поменьше около большого обитого кожей уютного кресла. – Вот наше с Мишкой рабочее место.

Я с интересом осматривал чудесные и уникальные предметы этого кабинета, а Маша рассказывала об их происхождении еще более удивительные истории. Собрание книг на полках поражало тематическим разнообразием и исключительностью оформления. На отдельной полке стояли в ряд книги в тисненых золотом переплетах, на корешках которых значились просто номера томов 1, 2, 3, 4… их было 11. Я взял наугад, одну книгу, оказавшуюся одним из самодельных изданий семьи Морозовых. Название «10»меня заинтересовало.

– Маш, можно мне взять почитать эту книгу? – спросил я.

– Конечно, Владик, возьми, – сказала она.

Я бережно положил книгу на стол, уверенный, что не забуду ее взять перед уходом.

– Пойдем, я покажу тебе наш двор и что-то еще…

Маша вышла из библиотеки и пошла к выходу на веранду, у двери которой уже сидел Джек, призывно виляя хвостом. Потрепав пса за холку, девушка выпустила его гулять, и сама вышла на веранду, начала осторожно спускаться по каменной лестнице. Я подбежал к ней, подхватил ее на руки, помогая спуститься на землю. И тут, она резко остановилась, обернувшись.

– Влад, спасибо тебе за помощь, но позволь мне самой справляться с элементарными действиями. Я хочу тренироваться ходить, а ты, образно говоря, за меня готов ноги передвигать.

Я стушевался, отпустив девушку. Она заметила мое замешательство и решила сменить тему.

– На этих велосипедах мы с Мишкой часто катаемся – показала она на два дорожных велосипеда с механизмами переключения скоростей, стоявших под небольшим навесом у веранды. – Когда я училась в пятом классе, мне подарили настоящий велосипед – вот этот красный. Я была счастлива, как цейлонский слон. Носилась по улицам так, что мальчишки-одноклассники угнаться не могли. А после больницы не могла кататься, пока мне папа с Мишкой не сделали специальное крепление для протеза на правой педали. Теперь снова езжу с удовольствием, особенно когда далеко по городу поехать нужно или в магазин. На велике увереннее себя чувствую. А ты катаешься на велосипеде, Влад?

– Да, катался раньше, года три назад, а сейчас вырос из своего старого, а новый купить так и не получилось. Наверное, сейчас заново пришлось бы учиться…

– Ну что, ты! Это, как плавать. Если один раз научился, то уже на всю жизнь.

Мы обошли дом справа, и, пробравшись сквозь заросли малины, оказались в тени старых высоких яблонь. Между деревьями, под выцветшим на солнце брезентом угадывались контуры автомобиля. Маша, таинственно улыбнувшись, стянула полог, наблюдая, как округляются от удивления и восторга мои глаза. Передо мной материализовался настоящий американский джип Willys-MB. Зеленая краска на грубоватых рубленых гранях, блестела в лучах солнца, пробивавшихся сквозь листву, как будто машина только что выехала с заводского конвейера. Потертый на стойках тент был аккуратно зашит и выглядел как новый. Узкие шины со стертым протектором были немного спущены, но накачать – пара пустяков. Я осторожно подошел и дотронулся до рамки ветрового стекла легендарного автомобиля времен Второй мировой войны. На боковой скуле капота под слоем зеленой краски я различил белые буквы US Army и восьмизначный бортовой номер, а на самом капоте угадывалась пятиконечная звезда в белом круге.

– Вот это, да-а-а! – у меня не было слов, выразить восторг от увиденного раритета.

Маша с интересом смотрела на мои глаза, наверное, расширившиеся на все лицо, и улыбалась.

– Ты, должно быть, так на игрушечные машинки в детстве смотрел, – предположила она. – Нравится?

– Это просто здорово! Уникальная машина! Я о «Виллисе» читал в «Технике Молодежи», – начал я взахлеб рассказывать, заодно просветив девушку на предмет количества цилиндров и мощности двигателя. – А можно за рулем посидеть?

– Давай, садись. Вот если заведешь ее – то будет чудо, – в глазах подруги зажегся огонь азарта.

Я обошел машину спереди, протиснувшись сквозь заросли малины, больно ударившись ногой о торчащий далеко перед капотом железный бампер с буксировочными крюками, и, перешагнув высокий порог с пристегнутой снаружи саперной лопатой, плюхнулся на потертое кожаное сиденье, осматривая все вокруг и боясь что-либо упустить. Посередине щитка приборов торчала на вытянутой зубчатой рейке никелированная рукоятка стояночного тормоза. Повернув ее концом вниз, я позволил ручке заехать внутрь и ощутил, как качнулась расторможенная машина. Покачав за эбонитовый набалдашник высокий изогнутый рычаг переключения скоростей, я проверил торчащий рядом с ним рычажок подключения полного привода. Выжал педаль сцепления, включил и выключил передачу, попробовал покрутить огромный руль с тонким ободом и четырьмя спицами. Но он был тугой, и мне удалось лишь немного пошевелить передние колеса, двумя руками потянув его за спицу вправо вниз. Слева от рулевой колонки, в щитке приборов торчал потертый ключ зажигания с висящей на короткой цепочке винтовочной пулей. Я осторожно повернул его в первое положение, но стрелки четырех приборов и лампочки на циферблате большого спидометра справа от рулевой колонки и не подумали подавать признаки жизни. Маша, откинув полог справа, и отцепив карабин брезентового ремня, закрывающего дверной проем, осторожно села на правое сиденье, прислонив костыли к штанге круглого, размером с пудреницу, зеркала заднего вида.