Колин Харрисон - Электрические тела

– Это правда? – спросил сенатор, чьи мысли отстали от разговора на тридцать секунд. – Сигнал спутника создавал помехи?

Да. В папке говорилось, что зона охвата трансляции оказалась на 30 процентов больше разрешенной, чтобы обеспечить максимальный охват рынка. Однако об этом никогда не говорилось даже десяти постоянным лоббистам Корпорации, высказавшим свою «озабоченность» по поводу проблемы со спутником различным представителям президентской администрации, Администрации национальных телекоммуникаций и информации, Федеральной комиссии по средствам коммуникаций и Государственному департаменту.

– Нет, – сказал я. – Их информация ошибочна. Мы не выходим за пределы пятнадцати миль трансляционной полосы, оговоренной в соглашении.

– Тогда в чем дело?

Я ответил, что, по нашему мнению, бразильское спутниковое агентство «Бразилсат» дало задний ход. Возможно, местные инвесторы купили кого-то из руководителей «Бразилсат».

– Но, право, если бразильцы не хотят иметь ваш спутник у себя над столицей, они не обязаны его иметь, – заметил помощник сенатора, нарочито складывая руки.

– Для нас это очень большой рынок, – сказал я ему. – Мы хотим иметь к нему доступ. Сто шестьдесят миллионов человек. И мы могли бы купить этот спутник кое-где еще... – Я не стал добавлять, что сборка спутника проходила в собственном штате сенатора. Крупный оборонный подрядчик, большие деньги для Комитета политических действий. – К тому же мы собираемся в будущем году провести конкурс еще на два новых спутника.

Президент и сенатор слушали с отсутствующим видом.

– Нам необходимо, чтобы что-то было сделано в ближайшие несколько недель, – продолжил я. – Было бы очень удачно, если...

– Нет-нет, обещать что бы то ни было рано, – сказал помощник сенатора. – Я хочу сказать, что это требует времени. Нужно связаться с определенными людьми, узнать их позицию...

Он зажужжал о телеграмме американскому посольству в Бразилиа относительно неофициального запроса, страхуя своего босса от каких-либо обязательств и одновременно намекая, что какие-то действия будут предприняты. Он мне не понравился. Он был из тех людей, которые дважды в месяц стригут волосы: угодливый трутень, преданный пресс-агент, честолюбивый продажный умник. Государственная политическая система битком набита такими мужчинами и женщинами.

– ...или, если бы времени было больше, – продолжал помощник сенатора, – мы могли бы подумать о расследовании...

– Нам не нужно расследование, – вежливо перебил его Президент, наклоняясь вперед, словно ловя ухом какую-то ускользающую ноту, – нам нужно давление.

В комнате стало тихо. Потом сенатор и Президент переглянулись и кивнули. Каждый оценил реальные масштабы разговора, влияния и подоплеки. Они встали и пожали друг другу руки, покрытые старческими пятнами.

– Позвоните мне, если выберетесь этим летом на остров. – Президент дружески подмигнул сенатору. – Сыграем партию.

В коридоре Президент повернулся ко мне:

– Вы были слишком резки. Такие вещи делаются тонко.

– Мне следовало быть осмотрительнее.

– Вы полны желания добиться цели, – заметил он.

– Наверное.

Он спокойно смотрел на меня:

– Вас поэтому ко мне направили?

Я задумался над ответом.

– Вы хотели, чтобы вас ко мне направили? – спросил Президент прежде, чем я успел ответить.

– Нет, – сказал я. – Не хотел.

Я думал, что тут он что-нибудь скажет, но мы шли к машине молча. Тем не менее я взглянул на его лицо. Президент смотрел прямо перед собой, но в морщинках у его глаз появилась заметная складочка улыбки.

Мы не полетели регулярным рейсом на Нью-Йорк. Предания Корпорации гласили, что много лет назад в деловом полете Моррисон и Президент сидели в обычном салоне самолета, когда оторвался двигатель на крыле за иллюминатором Президента. Просто взял и отвалился. По рассказу Моррисона, Президент, смотревший в окно, видел, как это произошло. Он наблюдал за тем, как гигантский сверкающий турбореактивный двигатель падает, оторвав от крыла полосу металлической обшивки и оставив под крылом только исковерканное крепление. Президент посмотрел на часы, хладнокровно отметил время, повернулся к Моррисону и сказал:

– Если до сообщения капитана пройдет больше тридцати секунд, я больше никогда не буду летать.

Безымянный капитан сообщил об экстренной посадке только через четыре минуты, так что лимузин Президента доставил нас к «Метролайнеру», где мы прошли через таинственный боковой вход в задней части Юнион-Стейшн; минуя всех остальных пассажиров, стоявших за стеклянными дверями, мы попали прямо на платформу. Я догадался, что, конечно, «Амтрак» предусмотрел тайные входы для президентов, глав государств, крупных игроков. К тому времени, когда остальные начали посадку, мы уже заняли места.