Колин Харрисон - Электрические тела

– Извините, что пришлось начать так поздно: я хотел убедиться, что Президент ушел домой, – сказал он. – Джек, можешь начать улыбаться. Я тревожусь, когда ты не улыбаешься. Я закурю гребаную сигару, пусть даже кое-кому это неприятно. Эд, если хочешь иметь хорошие кубинские сигары, покупай их в Швейцарии. Я разговаривал с парнем из магазина сигар. Кастро может уйти в любой момент. В любой. Вам, ребята, следовало бы первым делом читать международные новости, а не спортивные. Стоит на Кубе начаться гражданской войне, как все кубинцы поплывут сюда. Они будут в бассейне «Хилтона» в Майами, во рву в Дисней-Уорлд – повсюду. Как только Кастро уйдет, мы должны быть готовы к захвату рынка. Купить пару сотен кинотеатров на следующий же день. Господи, и отели тоже надо купить, прямо на берегу. Снести их и построить новые. Джек, запиши это, ладно? Пусть кто-нибудь произведет расчеты.

Я послушно кивнул.

– Дайте мне раскурить сигару, и мы быстренько по всему пройдемся. Все взяли пончики? Я их заказал. Я решил, что если вы, ребята, получите пончики, то я получу сигару. Саманта? Если у тебя нет возражений, то я начинаю.

– Мы готовы, – улыбнулась она с дальнего конца стола.

– Отлично. Вчера вечером мне позвонил тот тип, который занимается сделкой с их стороны, Отто Вальдхаузен. Человек номер два. Похоже, мы с ним друг друга понимаем. Он целиком «за». Но при этом он понимает, как все неустойчиво. – Моррисон сунул сигару в рот, но тут же ее вынул. – Он говорит, что в «Фолкман-Сакуре» готовы к разговору. Они знают наше положение, понимают, что Президенту идея слияния не понравится, и знают, что у нас пока нет поддержки совета директоров. Другими словами, они понимают, что мы – гребаные психи. – Моррисон зажег сигару. – Но Вальдхаузен знает, что рынки очень хорошо сочетаются. Я сказал, что ситуация динамичная, что у нас есть группа людей, поддерживающих эту идею. Мы работаем над этим уже несколько месяцев, сказал я ему. У меня гора отчетов в милю высотой, я знаю все о вашей компании, я знаю, сколько денег вы сделали в прошлом квартале за счет платных просмотров матчей по регби в Австралии, я знаю, сколько электролампочек у вас в женском туалете. Так? На него это произвело большое впечатление. Я сказал, что мы можем подавать или принимать. Но лучше делать это здесь. Ваши люди говорят по-английски, а наши не говорят по-немецки, если, конечно, не считать Джека, нашего интеллектуала. Но нам нужно действовать, сказал я. А еще нам нужно прийти к общему соглашению относительно того, как будет оформлена сделка, чтобы можно было убедить всех, кто не сидит за рулем. Я совершенно честно признался, что наш Президент делами не занимается и что мы стараемся рассказывать директорам как можно меньше. Он сказал, что знает о пассивности нашего совета директоров. Он спросил, не спустилась ли власть на одну ступень ниже. Я ответил, что да. Все важное, все новое делается людьми, которые находятся в этой комнате. С нами люди, генерирующие идеи, с нами люди, заключающие сделки. Вся команда. Они это понимают. Вальдхаузен сказал, что прилетит со своими людьми. Будет масса разговоров и рукопожатий. Может, теннис. Немцы обожают теннис, хотя Борис Беккер уже в прошлом. Он не в состоянии играть на земляных кортах – на земляном корте его и Эд смог бы обыграть. – Моррисон тепло улыбнулся Билзу, и я почувствовал привычный едкий спазм в желудке. – Мы друг друга прощупаем. Бродвейские шоу и все такое. Главное – это люди. Развлечения, игры – и удачные сделки. Думаю, мы сможем с ними договориться, в отличие от японцев. У них в компьютерном отделе есть солидные японцы, но это нас не волнует, это их внутреннее дело. Я сказал Вальдхаузену совершенно открыто: мы не знаем, как разговаривать с японцами. Мы вроде как их ненавидим и боимся, и мы не хотим с ними разговаривать. Они это понимают. Так что мы начнем переговоры и посмотрим, как все пойдет. Может, вам придется устроить маленький цирк. Думаю, они сейчас пытаются выяснить, как у нас дела с Президентом и наблюдательным советом. Они понимают, что здесь не все смотрят на это одинаково. Они понимают, что если эта штука рванет, то мы все – мертвые парни...

– Парни? – насмешливо возразила Саманта. – А я как же?

Моррисон снова зажег сигару, энергично посасывая ее.

– Саманта, у меня такое чувство, что ты не пропадешь. Не спрашивай почему. Если бы я тебе ответил, ты подала бы на меня в суд за сексуальные домогательства, и тогда я не смог бы дать тебе повышение, так? Ты подала бы на меня в суд, и мне пришлось бы доживать последние годы на железнодорожном складе. И ловить рыбу. – Моррисон задумчиво поднял брови. – А вообще-то это неплохо звучит. Короче, им будет интересно узнать, почему наш Президент не пожал пару рук. Я буду работать над этим вопросом. Им захочется знать, кто участвует в игре. Вальдхаузен якобы понимает, что здесь может завариться каша.