Колин Харрисон - Электрические тела

– Можно посмотреть твой?

– Это сюрприз.

– Бикини или цельный? – спросил я, упаковывая несколько полотенец и плавки для себя.

– Нет уж, придется тебе подождать, – поддразнила она меня.

– Звучит интригующе.

– Все может быть. Заранее никогда не знаешь.

Я кивнул:

– Хорошо.

– Будет достаточно тепло, чтобы искупаться?

– День обещали теплый, но, если понадобится, бассейн подогреют.

– У него, похоже, много денег.

Я рассмеялся.

– Очень много? – серьезно спросила Долорес. – То есть бассейн с подогревом это очень дорого.

– Мы туда приедем, и ты мне скажешь, можно ли, по-твоему, назвать его богачом, – сказал я. – Поделишься со мной своими впечатлениями.

Мария, тоже вымытая и причесанная, была наряжена в симпатичный красный сарафан и сандалии. Они с Долорес продолжили сборы, а я спустился вниз. Новой информации не было со вчерашнего дня, когда я побывал у Ди Франческо. К утру он не перехватил новых факсов. Я решил, что Моррисон, Саманта и остальные продолжают свои переговоры с Вальдхаузеном и другими представителями «Ф.-С.» в отеле «Плаза». У меня был соблазн позвонить домой Моррисону или Саманте, но я не видел в этом смысла. Жена Моррисона должна была передать ему, что я звонил, – даже если бы этого не сделал Билз. И Моррисон знал, что я еду домой к Президенту, на Лонг-Айленд, но у него была новая схема управления Корпорацией, которая возникнет после слияния, и ему было безразлично, где я нахожусь. Если бы там должно было происходить нечто, что Моррисон счел бы важным, он бы предупредил меня, велел мне отчитаться перед ним. Но его явно не интересовало, чем я сейчас занимаюсь. Я стал лишним. Я был вчерашним днем.

В унылом настроении я поехал с Долорес и Марией на Лонг-Айленд по железной дороге, сев на поезд в Бруклине, на Атлантик-авеню. После двух с половиной часов езды мы вышли на станции Саутгемптон. Нас встретил пожилой мужчина в твидовом пиджаке, стоявший на платформе в косых лучах солнца.

– Приехали к нам на денек? – улыбнулся он и взял сумку с купальниками и полотенцами, которую собрала Долорес. – Меня зовут мистер Уоррен.

Он повел нас к угловатому универсалу, на передней дверце которого с водительской стороны была неброская надпись: «Ферма Литл-Марш». Мы несколько минут ехали по шоссе Монток на восток, в сторону непримиримо аккуратного Бриджхэмптона, а потом свернули на извилистую дорогу. По обеим ее сторонам тянулись плотные живые изгороди высотой двенадцать футов, с одной стороны изредка возникали то крыша с башенками, то причудливая кирпичная дымовая труба. Это были серьезные деньги, не такие, как у Джека Уитмена с его нуждающимся в ремонте особняком. Долорес и Мария развалились на заднем сиденье машины. Лучи солнца скользили по их лицам, ветер задувал назад пряди волос и играл с подолом сарафанчика Марии. Я вдруг понял, что счастлив. Хрен с ним, с Моррисоном, решил я, у жизни есть и приятные стороны.

А потом я повернулся к мистеру Уоррену:

– Сегодня здесь будет что-то особенное?

– Нет, ничего особенного. На уикенды сюда, как правило, кто-нибудь приезжает поиграть в теннис и поплавать. – Он сбросил скорость и посмотрел в зеркало заднего вида. – Друзья, понимаете?

Долорес высунулась в открытое окно:

– Пахнет океаном.

Мистер Уоррен улыбнулся:

– Да, мы недалеко от воды.

Мы свернули на частную дорогу без указателя и пять минут ехали мимо заболоченных участков и зарослей шиповника, а потом через рощу виргинских дубов и тополей высотой не меньше двухсот футов, за которой оказались широкие луга. По обеим сторонам дороги изящно выстроились подстриженные столетние буки. Универсал карабкался вверх и съезжал вниз. Мимо нас пролетели несколько роскошных японских седанов, ехавших в противоположном направлении, которым мистер Уоррен дружески махал из окна. А потом дорога выровнялась, и мы увидели сначала кирпичные дымовые трубы, а потом под ними вырос георгианский особняк с шиферной крышей размером примерно с Нью-йоркскую публичную библиотеку. Позади него в дымке простирался Атлантический океан.

– О боже мой! – прошептала Долорес.

Мистер Уоррен дружелюбно сообщил, что Президент не может сам нас встретить, но попросил позаботиться, чтобы мы чувствовали себя свободно. Нас провели мимо дома к большому бассейну, где играли человек десять детей и взрослых. Я не узнал среди них ни одного служащего Корпорации, что было немалым облегчением. Территория была огромной, на краю подстриженной лужайки стоял блестящий черный вертолет. Откуда-то донеслись удары теннисных мячей, скачущих по нескольким кортам, и я с трудом разглядел вдалеке нескольких немолодых мужчин с обвисшей грудью в белых теннисных костюмах. В павильоне при бассейне стоял стол с небольшими сэндвичами, салатом, соками, пивом и тому подобным. Долорес и Мария со своими купальниками исчезли в женской раздевалке. Они появились через несколько минут, первой – Мария в милом розовом костюме с пышной юбочкой, а за ней Долорес. Она выбрала полосатое бикини, которое красиво обтягивало ее грудь, и, пока она вела Марию к бассейну, я наблюдал за тем, как другие гости воспринимают ее сексуальную привлекательность. Они с Марией были единственными темнокожими у бассейна, но, казалось, этот факт никого особо не заинтересовал: они выглядели богатыми, и этого было достаточно. Мария быстро познакомилась с какой-то маленькой девочкой, и они вдвоем начали радостно плескаться на мелкой стороне бассейна. Долорес плавала немного неуверенно, и мне пришло в голову, что, пока она росла, у нее было мало возможностей купаться. Мы втроем какое-то время играли в воде. Я заметил, как вертолет улетел, а потом снова вернулся. В какой-то момент в течение следующего часа я увидел у дома мистера Уоррена, который ладонью заслонял от солнца глаза и смотрел в сторону бассейна – возможно, ища взглядом меня. Потом он исчез. Долорес, Мария и несколько их новых знакомых ушли играть в крокет. Я несколько раз нервно проплыл вдоль бассейна, гадая, увижу ли я сегодня Президента.