И тот и другой метод, как мне кажется, ничего, кроме вреда, не приносит. Будем исходить из допущения, что дети любознательны от природы и учиться им должно быть интересно по умолчанию. Но вот приходит такой любопытный Буратино в первый класс, а там…
В основном – скука смертная. Сиди прямо, в окно не смотри, пиши палочки, не разговаривай (это вообще за пределами моего понимания. Раздумывая, куда бы отдать учиться моего сына, я отчетливо понимала, что если его попытаются заставить молчать 40 минут – его просто разорвет. И исходила из этих условий задачи . Ни тебе рассказов об интересных вещах, ни сочинений на вольную тему. Самое классное, по идее, должно происходить на уроках труда и рисования – ан нет, опять все делаем по заданию, по шаблону, и можно получить «два» за рисунок. Опять же – этот факт, на мой взгляд, находится за гранью добра и зла.
И вот он сидит, мечтает, ждет, пока кончится эта мука, пропускает мимо ушей все, что говорит монотонно учительница.
А может, он ее смертельно боится, потому что она кричит, как пьяная, или бабахает об стол журналом или указкой? Или родители вчера вечером ругались на кухне, а вдруг они совсем поругаются? До учебы ли тут?
...
Я была круглой «колышницей» в первом и втором классе. Весь дневник был исписан замечаниями: «Читала на уроке!!! Читала на уроке – поведение 2!!! Родителям срочно прийти в школу!» А я смертельно боялась нашу башнеподобную классную, которая носила фиолетовое кримпленовое платье и огненно-красную «халу» на голове и орала так, что, казалось, глаза лопнут. В классе было 45 человек, половина из «неблагополучных семей». И я сбегала в единственное известное мне с четырех лет убежище: в книжку. Прятала в парту «Школу» Гайдара, «Алису» Кира Булычева – и отключалась полностью, не слышала и не видела вокруг себя ничего. Когда отобрали «Школу», я поплакала и простилась с книжкой. Но «Алиса» была из папиной служебной библиотеки – пришлось открываться родителям. В середине второго класса я заболела и попала в больницу, на всю третью четверть. И меня, наконец, забрали из ненавистной 61-й спецанглийской школы и перевели в обычную, во дворе. Где я немедленно стала круглой отличницей.x
Но процесс уже пошел. Часть материала он пропустил по болезни, потом учительница болела, потом каникулы – догонять становится все трудней. Но родителям нужен РЕЗУЛЬТАТ. Они не хотят краснеть за него на родительском собрании, не хотят в десятом часу вечера разбираться с уроками, им тяжело выносить собственный гнев и слезы ребенка. И вот тут появляется это волшебное средство: деньги.
«Давай договоримся, – говорит папа. – Ты уже взрослый, и знаешь, что за работу людям платят деньги. Учеба – это твоя работа, мы будем тебе за нее платить». Далее следуют какие-то переговоры о начальной ставке, о штрафных санкциях… Дело сделано!
И поначалу оно и правда работает. Ребенок начинает с энтузиазмом делать домашние задания, это не проходит незамеченным в классе, учительница хвалит. До первой двойки. Когда заработанные тяжелым трудом деньги – отбираются. Ребенок, конечно, в состоянии отследить связь между двумя этими событиями, но не может ничего исправить. Снова в системе появляется страх как универсальный рычаг управления. А где страх – там паралич воли, там блокируется любое творчество, учеба снова превращается в муку и «отбывание номера».
Более щадящий вариант этого метода – когда деньги только даются, без штрафных санкций. В общем, наверное, ничего плохого в этом нет: ребенок приложил некие усилия и получил заслуженную награду. Некоторая опасность таится в том, что ребенок привыкает ПОЛУЧАТЬ ДЕНЬГИ в общем-то за то, что является его обязанностью. На самом деле без всяких скидок: учиться – обязанность ребенка, а обязанность родителей – обеспечить учебный процесс. Так что я бы скорее всего потратила эти средства на репетитора, на консультации психолога, на перевод ребенка в другую школу, с тем чтобы учеба, наконец, стала для него тем, чем и должна быть: способом познания мира, увлекательным путешествием, игрой.
...
Выше я рассказывала про свои метания с поиском школы для сына: он очень живой, подвижный мальчик, информацию схватывает «на лету», любит рисовать, конструировать, играть спектакли. Я хорошо понимала, что если посадить его в класс, где надо сидеть «с ровненькой спинкой», отвечать, только когда учительница спросит, а самое главное – где его полгода будут учить читать и считать (а он с четырех лет это умеет), у нас будет куча проблем, как со здоровьем, так и с администрацией.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу