Андрей Звягинцев - Сценарии кинофильмов Андрея Звягинцева

Если лидер духовный забыл о Боге, а светский – не думает о благе народа, каким мы найдём этот народ?

И не будет. Да и кто будет доказывать? Кому?

Дима. Крупно.

Настроение сцены!! Отказаться от идеи курения на мосту. Толкнули машину и пошли в дом. На ходу – курят. Может, кто-то один из них только курит. Решить на месте.

«Может быть».

Николай: Не буду.

Анжела: Давай выпьем…

Николай: Давай.

Лиля входит решительно и садится на Пашкин стул. Наливает сразу водки.

Склеиваемся в гостиную, где Паша берёт на руки мальчика.

Возвращаемся: Лиля выпивает стакан.

Николай: Прости меня…

Лиля (молча плачет) : [Что же мы наделали? Как теперь из этого выбраться нам?]

Он подходит к ней, становится на колени, обнимает её колени – плачет. Плачет и она.

Как ритуал двойного покаяния, как заклинание реальности – будто так можно отменить произошедшее…

К Кричману: у таких ребят – стекла в авто затонированы наглухо. Поэтому – что мы делаем с освещением в салоне мэра?

Дмитрий. Гарантии чего?.. Я могу дать только одну гарантию – что не стану размещать эти материалы в интернете / прессе.

Сквозь лобовое стекло видим избиение.

Музыка мешает нам расслышать звуки снаружи. Шансон. Круг. «Купола» или «Владимирский централ».

Бандиту: Руслан.

Справедливо ли утверждение, что «Левиафан» – фильм антихристианский, то есть нацеленный против Христа? Конечно, нет!!! Он даже не против Церкви Христа. Фильм против церкви Иерархов. Вот правда. Когда меня призывают к миру и к смирению, когда увещевают, что церковь критиковать можно, только если сам пребываешь в её лоне, – а между тем Он и Сам учит нас идти в мир не с елейными речами, но с мечом правды, – так вот, хочется спросить, как же это можно критиковать церковь изнутри, если изнутри она призывает к покорности и послушанию, если изнутри властвует строжайшая иерархия и дисциплина? Как солдат будет критиковать капитана, а капитан – распоряжения генерала? Это невозможно помыслить в условиях солдатской дисциплины. То же и тут, потому что это не собрание равных братьев и сестёр во Христе, свободных и свободно мыслящих граждан, это иерархическая пирамида, подавляющая разномыслие, именующая критику «расколом», «ересью», «отступничеством» и ещё бог знает чем. Живой, дерзающий правды дух не может не мыслить, как не может «сорадоваться» или «соработничать», если чувствует ложь, если видит Тартюфа воочию перед собою. Если, будучи воцерковлённым человеком, то есть находясь внутри Церкви, ты вдруг станешь её критиком, незамедлительно будешь исторгнут, выведен «за ворота», объявлен еретиком или человеком с помрачённым умом (Чаадаев). Именно и только находясь снаружи, ты можешь, во-первых, наблюдать несовершенства публичной и обращённой вовне церковной жизни. И во-вторых, имеешь полное право высказывать своё суждение об этом. Странной мне кажется привилегия неприкосновенности церкви, столь же общественного института, как и другие, если мы с вами живём в светском государстве.

Смотреть, как это делается, – обучить актрис.

Отдельно снять: как рифма проходной, конвейер с рыбой. Обезглавленные рыбины падают в накопительный бак.

Одним (двумя) планами – решить на месте. Актрисы тренируются заранее.

Лиля молчит. «Диалог» ведёт Анжела. Лиля не произносит ни слова, тушит сигарету, уходит.

Лишнее?

Актёру.

Воспитывать, тренировать в себе следующее качество: не следи за собой, не смотри на себя со стороны. И не про развязность как подмену свободы я говорю, а про свободу от собственного взгляда со стороны, про «думку» о том, «как я сейчас выгляжу». И не в смысле: каким своим боком повернулся, да как на мне сидит эта футболка, а совсем забыть про взгляд (!!) А вместо этого – самому стать взглядом, смотреть на объект заинтересованно, но и не демонстрируя заинтересованность, а скорее даже пряча её; смотреть самому, а не «предлагать» смотреть на себя другим. Будто тебя не заботит, смотрят сейчас на тебя или нет. Будто бы ты один. Сама природа пусть за собой (тобой) следит. В том смысле я это сейчас говорю, что невозможно себе вообразить – избавление от самоконтроля. Бессознательно оно само будет работать вместо тебя. Упражнения на «публичное одиночество» были в основе работы студии Ли Страсберга. Заимствовал он их, конечно, у Станиславского.