Пётр Киле - Солнце любви [Киноновеллы. Сборник]

УИЛЛ. И не первый раз?

УИЛЛИ. О, да!

УИЛЛ. И что же? Все это продолжается у трона?

УИЛЛИ. Да! Свиданья редки, но тем они прекрасны. Во всякий раз, как в сказке или пьесе. В мужском костюме, как Венера в маскараде, вдруг приезжает, ночь превращая в яркий день, иль день - в ночь волшебную любви. И снова очарован, как впервые.

УИЛЛ. Я знаю, милый друг. Как был я очарован ею и чар ее я не забыл... Пленительна и страстна, как царица Египта Клеопатра.

УИЛЛИ. Вы любите ее, как прежде?

УИЛЛ. Нет. Я прежнюю, в юности ее, любил, люблю, как прежде.

УИЛЛИ. Джульетта - ведь она?

УИЛЛ. А ты Ромео? О, будет много и Ромео и Джульетт на свете! Прекрасное гонимо в этом мире. Боюсь, и вам у трона несдобровать.

УИЛЛИ. Уилл, мой друг, признаюсь я тебе. Недаром Молли явилась при дворе и сделалась любимицей королевы. Она знала, что я приглянусь ее величеству тоже. Теперь в любви ее одно желанье.

УИЛЛ. Выйти замуж за графа Пэмброка?

УИЛЛИ. Как вы догадались? Да, со смертью отца я граф Пэмброк. У Мэри Фиттон одна мечта теперь - предстать графиней Пэмброк.

УИЛЛ. Браво! Прекрасная мечта.

УИЛЛИ. Но для меня все это завтра в прошлом. Что в юности приманчиво, уже давно не тайна и не счастье. Боюсь, женившись, я понесу расплату и счастья уж не будет, лишь несчастья и даже смерть, как у Ромео и Джульетты. Они прекрасны тем, что любили и умерли столь юны.

УИЛЛ. Придется понести расплату за счастье, за красоту, за ум, за знатность, за все, мой друг, что в жизни мило. Уж так устроен мир.

УИЛЛИ. Придется. Я готов. Но это в другой жизни.

УИЛЛ. Графа Пэмброка? Прекрасно, милый!

УИЛЛИ. Ах, с чем я к вам заглянул. Хочу сказать, вы пьесы пишете одну лучше другой. А сонетов новых нет ли?

УИЛЛ. Нет. Теперь мои сонеты - пьесы. Любовь - недуг; переболел я ею, с нежданным счастьем, как весенний сон, что в детстве мне пригрезилось как будто, но в яви, с возвращеньем юности, когда поэзией овеян мир весь в пространстве и во времени, до мифов античных и народных, вновь, когда спешил я в школу и домой, весь в грезах упоительных, до грусти, как день весенний клонится к закату, и до тоски о смертности людей; умру и я, меня не станет в мире, - до Страшного суда, что ж это будет? ( Срывается с места .)

УИЛЛИ. Подумаю, когда состарюсь.

УИЛЛ. Графиня Пэмброк озабочена, как некогда графиня Саутгемптон, тем, что сын ее не думает о женитьбе.

УИЛЛИ. Все ваши сонеты на эту тему у меня есть.

УИЛЛ. А вот новый.

Это точный портрет Уильяма Герберта; сонеты, посвященные графу Саутгемптону, звучали иначе, при этом поэт достиг поразительного мастерства.

В отношении отдельных сонетов всегда могут возникать разные догадки и версии, но когда портрет и ситуация совпадают, адресат сонета очевиден.

Мы видим Уильяма Герберта в гостиной; он любит светские беседы, но при этом внимание дам не ускользает, и он всегда готов броситься вслед за одной из них. Мы слышим голос Шекспира, как поэт вопрошает с тоской и сожалением:

Этот сонет в точности воссоздает ситуацию, в какой Уильям Герберт оказался и сам по себе, и в отношении поэта, и Мэри Фиттон, связь с которой, как подводный камень, разбивал все проекты с его женитьбой.

Замок Нонсеч. Граф Эссекс прискакал в сопровождении то ли шести человек, то ли двухсот; в замке Нонсеч по его приказу открыли все двери, - по внешности само воплощение мужественного воина и полководца Эссекс все еще обладал ореолом фаворита ее величества, - он в запыленном дорожном костюме вошел в спальню королевы, только что поднявшуюся с постели, с распущенными волосами, и бросился к ее ногам.