Анджей Мулярчик - Земляки

— Море не море, а тишина кругом и никогошеньки нигде нету! Ни дымочка не видать! А вон там блестит чего-то… Никак, речка!

— Знать бы хоть, как она называется… — вздыхает вышедшая во двор Марыня.

— Велика беда! Ежели что, так мы и сами ее по-своему прозовем, — спокойно отвечает Казимеж.

— Ой, тятенька, куда ж мы заехали! А может, это уже не Польша? — растерянно спрашивает сверху Витя.

Он продолжает внимательно осматриваться вокруг и вдруг испуганно замирает: по другую сторону забора собралась вся семья Каргулей.

Они стоят молча, выжидающе глядя на своих бывших соседей. Марыня, испуганно прижавшись к мужу, начинает всхлипывать:

— Не хочу я зде-есь рожа-ать…

Над забором возвышается фигура высокого, плечистого Каргуля. Марыня, не отрывая от него глаз, пятится назад. Витя наблюдает за ними сверху, готовый в любую минуту спрыгнуть на помощь.

Павляк и Каргуль стоят друг против друга, молча меряясь взглядом. Тишина повисла в воздухе. Первым ее нарушает Казик, который делает шаг вперед.

— А ну-ка, подойди к забору.

— Это зачем еще? — подозрительно спрашивает Каргуль.

— Подойди, как и я подхожу.

Казик направляется к забору, разделяющему оба двора. Каргуль, хоть и не без колебания, делает то же самое.

— Подошел, ну и что?

Казик медленно стягивает с головы шапку.

— А теперь сыми шапку, как я снял.

— А на что это мне шапку сымать? — не спуская с Павляка подозрительного взгляда, спрашивает Каргуль. — По какому такому случаю?

— А по такому случаю, что мы наше странствие в землю Ханаанскую закончили и что надо было войне с фашистами быть, чтобы и мы мир заключили… — Голос Казика дрожит от волнения. — Плачь, Владек, не стыдись, я и так твоих слез не увижу, потому как и сам плачу…

— Казимеж! — рычит басом Владек и, распахнув руки для объятия, бросается к Казику.

— Владек! — взвизгивает Казик и падает на могучую грудь Каргуля.

Все плача обнимаются: Казик с Владеком, Марыня с женой Каргуля, бабка Леония прижимает к своей сухой груди двух запутавшихся в ее длинной юбке маленьких каргулят. И только Витя стоит, не смея обняться с Ядькой — старшей дочкой Каргулей и своей ровесницей, хорошенькой девушкой лет шестнадцати. Ядька первой бросается к нему и, рыдая в голос, прячет лицо на его груди.

Между тем невысокий забор, поверх которого происходит братание, не выдерживает: доски, громко крякнув, валятся на землю, вместе с ними падают, не разнимая объятий, люди…

Услышав о примирении с Каргулями, «американец» не в силах поверить этому. Крепко прижимая к груди завернутую в одеяло Аню, он смотрит на брата расширенными от ужаса и гнева глазами.

— Как ты сказал — Каргуль?

— Точно, — спокойно подтверждает Казимеж.

Оба Павляка долго молчат, взирая друг на друга, как злейшие враги.

— Ты… с Каргулем… обнимался? — наконец выдавливает из себя Яська и подходит к брату так близко, что тот, не желая отводить глаз от его лица, вынужден теперь задрать голову вверх.

— Точно, Яська, с Каргулем…

— С тем самым… какого… я тогда… — Яська настолько оглушен и потрясен услышанным, что слова застревают у него в горле.

— С тем самым, который теперь тебе кланяется, — говорит Казик, оборачиваясь назад.

На соседнем дворе, окруженный семьей, стоит по-праздничному одетый Владислав Каргуль. Когда Яська поворачивается в его сторону, Каргуль неуверенно улыбается и снимает с головы шляпу. Подойдя ближе к забору, он протягивает приезжему руку со словами: «Как поживаешь?» Джон, однако, молчи поворачивается к нему спиной.

— Impossible! — вырывается у него. — Значит, ты так тятину клятва выполнял?!!

Он начинает бегать по двору, не зная, что делать с девочкой, которую держит на руках. Казик берет у него внучку, и тогда Джон со всего размаха дает брату пощечину. Удар так силен, что Казик едва удерживается на ногах, с головы у него падает на землю шляпа. Люди, стоящие по обе стороны забора, вскрикивают. Теперь Казик не знает, что делать с внучкой, которая связывает ему руки. Подбежав к нему, Витольд забирает дочку. Казик, нагнув голову, точно разъяренный бык, движется по направлению к Яське. По дороге он хватается за доску в заборе и пытается ее выломать. Подоспевший Каргуль отталкивает его и крепко схватывает за руки.

— Да ты что, взбесился? Старшего брата иссинячить вздумал?! Крестного отца своей внучки?!!

Казик смотрит на Каргуля таким страшным взглядом, будто тот снова стал его злейшим врагом на свете.