Вали Наср: Необязательная страна

Следующим в нашем списке был еще один арабский министр иностранных дел. Я мог бы закрыть глаза и представить, что мы на предыдущей встрече. Если бы между этими двумя встречами прошло больше времени, я предположил бы, что министры сверили свои ответы. Холбрук опять начал излагать те же самые тезисы – которые, как я должен признать, к этому времени уже потеряли свою привлекательность, – и наш хозяин скоро занервничал, как будто в нетерпении ожидая, когда Холбрук закончит свое выступление с тем, чтобы он мог вывести беседу в русло реальности. Когда настала его очередь, он заговорил быстро. «Вы можете заплатить за завершение этой войны», – начал он. Затем он пододвинулся на краешек своего стула, поднял указательный палец и сказал: «Один миллиард долларов. Это будет стоить вам один миллиард долларов, и никакой войны». Он назвал сумму, как будто сделал нам приличную скидку!

Затем, явно выставляя нас теми, кто имел мало или вообще не имел понятия о развитии данного региона, он сказал нам, что мы ведем не ту войну. «Вам следовало бы вести переговоры с талибами, а не воевать с ними. И это поможет вам в делах с Ираном». Потом уже он широко и многозначительно нам улыбнулся. Со времени иракской войны страны Персидского залива обеспокоены ростом влияния Ирана в регионе, их особенно волнует его упорное продвижение к обладанию ядерным оружием. Они бы хотели, чтобы Америка сосредоточила свое внимание на Иране – даже если бы это означало заигрывание с Талибаном.

Король Саудовской Аравии Абдулла высказался примерно в том же духе. «Вам надо понять корни проблемы Талибана», – сказал он Холбруку. И что же, по мнению короля, являлось причиной наших проблем в Афганистане? Иран, разумеется.

Холбрук был прав, сославшись на призраки Ирака, снижающие наш авторитет в регионе. Если говорить о руководителях стран Ближнего Востока, мы не понимали разницу между нанесением поражения противнику на поле боя (что мы сделали довольно быстро) и психологическим сломом его воли к сопротивлению. Мы позорно провалились. И мы были совершенно не готовы к тому, что случилось в Ираке после военной победы: медленно закипавшему, но вполне предсказуемому взрыву насилия между суннитами и шиитами. Наши союзники поняли одну вещь, несмотря на то что мы так и не признались в этом сами себе, и она заключалась в следующем: после десяти лет войны Ирак превратился в страну, разбитую на десятки кусков, которые были скреплены всего лишь клейкой лентой, и лента стала отклеиваться, как только мы покинули страну. Стал ли для нас сюрпризом тот факт, что больше не было веры в нашу мудрость, когда речь пошла об Афганистане, с учетом тех наших заблуждений, которые привели нас в Ирак?

Когда через неделю мы вернулись в Вашингтон, Холбрук должным образом проинформировал руководство о том, что союзники думали по поводу нашего плана военных действий. Он сделал это так осторожно и в таких выражениях, которые не давали возможности считать, что он заработал очки в свою пользу. Со своей стороны Холбрук был достаточно обеспокоен ситуацией и постарался отговорить от ставки на войну. Однако его совет был отвергнут как надуманный и устаревший. «Когда я говорю в Белом доме о борьбе с повстанчеством и опыте войны во Вьетнаме, – сказал он однажды, – люди там закатывают глаза, как будто я инопланетянин».

Через полтора месяца, 1 декабря 2009 года, без дальнейших обсуждений четко выраженных сомнений со стороны наших союзников в регионе, в чьем сотрудничестве мы нуждались для того, чтобы наши планы сработали, президент Обама объявил весьма ожидаемое решение о войне в Афганистане. Сообщалось, что он провел многие часы – а на деле месяцы, – рассматривая всю относящуюся к данному вопросу информацию, прежде чем направить 33 тысячи американских военнослужащих для продолжения боевых действий в том районе. Мир затаил дыхание в ожидании новой концепции – такой, которая не была бы простым подтверждением знакомой мотивации для обращения к генералам, чтобы решить беспокойную внешнеполитическую проблему. Но Обама именно так и поступил. И никаких попыток восстановить верховенство дипломатии во внешней политике. Американскому народу казалось, что Обама продемонстрировал решимость, сказав миру, что Америка будет вести войну до победного конца. Но те, с кем Америка должна была много работать для того, чтобы убедить их в своей мудрости, были совершенно не впечатлены. Они не считали, что наша стратегия принесет свои плоды, во всяком случае, они не верили, что мы будем долго ее придерживаться.