Джузеппе Боффа - СССР - от разрухи к мировой державе. Советский прорыв

Изображение в точности соответствует реальному положению вещей. Переменилась и сама связь между Сталиным и другими руководителями, какими бы испытанными сталинистами они ни были. В марте 1939 г. в Москве состоялся XVIII съезд ВКП(б). Вместе со Сталиным в Политбюро вошли Молотов, Каганович, Андреев, Ворошилов, Жданов, Калинин, Микоян, Хрущев плюс Берия и Шверник как кандидаты. В Секретариат вошли Сталин, Андреев, Жданов и Маленков. Получилось, иначе говоря, сочетание новых имен с несколькими уцелевшими деятелями прежней сталинской фракции. Но отношения между Сталиным и прочими были именно отношениями вождя с исполнителями. Вследствие этого все остальные выглядели, словно на одно лицо. Совершенно невозможно приписать одному из них сколько-нибудь реальное превосходство перед другими. Иные, вроде Молотова, к примеру, пользовались, быть может, большей известностью, так как дольше находились на политической сцене; но их позиция от этого не становилась более прочной. Даже Каганович и то частично утратил свое значение. Все знали, что в архивах НКВД на каждого из них заведено досье с обвинениями. У некоторых были арестованы самые близкие родственники, например жена Калинина; вскоре такая участь постигла и других. Каждое слово Сталина было законом для всех них.

Но то была лишь одна сторона советской действительности. Другой продолжало оставаться коренное преобразование страны, самоотверженный труд народа, рост могущества государства, расширение его промышленного потенциала. Одним из наиболее крупных завоеваний в этих условиях было по-прежнему распространение образования. По переписи 1939 г., неграмотность в СССР оказалась ниже 18 % и была почти полностью ликвидирована среди лиц в возрасте до 50 лет. Более высокий процент неграмотности – около 30 – отмечался еще в республиках Средней Азии, однако, если учесть, что исходный уровень здесь был близок к нулю, результат этот выглядел даже более блестящим, нежели в среднем по стране. Развитие системы просвещения шло по нарастающей на протяжении второй и третьей пятилеток благодаря значительному увеличению капиталовложений; особенно чувствительным оно стало начиная с 1935 г, то есть как только успех индустриализации в целом позволил стране хоть немного перевести дыхание. Относительно более высокими были ассигнования на школу в отсталых национальных районах. В 1937 г. было осуществлено всеобщее обязательное начальное образование. Уже в 1939 г. XVIII съезд ВКП(б) смог поставить целью продление всеобщего обязательного образования с четырех до семи лет на основе единой для всей страны системы. Продолжались в то же время и усилия по обучению взрослых. Если в 1928 г. на тысячу жителей насчитывалось 84 человека, охваченных теми или иными видами обучения, то в 1939 г. пропорция составляла уже 185 на тысячу, то есть учебой была охвачена уже без малого пятая часть населения.

Большое развитие получила также система специального среднего и высшего образования. Основой первого были техникумы, готовившие специалистов среднего уровня. Что же касается высшей школы, то она переживала не только период роста, но и период все большей специализации. Главенствующей заботой в первой пятилетке была подготовка инженеров для новых предприятий. Позже наряду с быстрым ростом технических и политехнических институтов стали развиваться университеты и педагогические вузы. В учебном 1937/38 г. насчитывалось уже более полумиллиона студентов. Спрос на высококвалифицированный персонал рос не только в сфере экономики. За первую и вторую пятилетки расходы на научные исследования увеличились в 3,5 раза: требовалось, следовательно, большее число научных работников. С 1936 г. были отменены ограничения на прием в вузы в связи с социальным происхождением.

Так же как в хозяйственном отношении, в развитии среднего и высшего образования не было никакой дискриминации нерусских национальностей. Наоборот, по всем колониальным окраинам, где до революции не существовало учебных заведений университетского уровня, возникли и стали множиться вузы. В этом состоял важный элемент новизны. В то время как уже преследовались все истинные или вымышленные проявления национализма, обеспечивался и рост местной интеллигенции, она поощрялась к включению в общее движение страны по пути прогресса.

В период 1937–1940 гг. началось широкое распространение славянского алфавита среди неславянских народностей. Ранее, в 20-е гг., предпочтение отдавалось латинскому шрифту: в этом отражалась тенденция рассматривать развитие народов СССР как часть всемирного революционного процесса, близкого к победоносному завершению. Такой шрифт получили как те народы, которые отказались от прежних форм письменности (например, от арабской в Азербайджане), так и те, которые получили письменность впервые за всю историю существования своих устных языков (например, казахи). Во второй половине 30-х гг. и те, и другие перешли на славянский алфавит, исключение составили те народы, которые, подобно грузинам, неизменно сохраняли свой собственный традиционный алфавит. Интеллектуальное развитие отдельных народов, иначе говоря, теперь рассматривалось в основном в рамках Советского Союза, то есть в том комплексе, где стержнем служила более развитая русская культура; русский язык, кстати говоря, повсюду преобладал в системе высшего образования.