Мохандас (Мохандус) Карамчанд Ганди - Революция без насилия

Примерно в это же время я пригласил в свою контору в качестве клерка шотландца-теософа, которого готовил к сдаче экзаменов по праву в Иоганнесбурге. Его звали Макинтайр.

Таким образом, несмотря на стремление поскорее осуществить свои идеалы в Фениксе, меня все сильнее тянуло в противоположную сторону, и, если бы бог не пожелал иначе, я бы запутался в этой сети, именовавшейся простой жизнью.

Ниже я расскажу, как совершенно непредвиденно и неожиданно спасен был я и мои идеалы.

Я оставил всякую надежду на возвращение в Индию в ближайшем будущем. Я обещал жене приехать домой через год. Но прошел год, а никаких перспектив на возвращение не было. Поэтому я решил послать за ней и детьми.

На судне, доставившем их в Южную Африку, мой третий сын Рамдас, играя с капитаном, поранил руку. Капитан показал его корабельному врачу и сам заботливо ухаживал за ним. Рамдас приехал с перевязанной рукой. Корабельный доктор посоветовал, чтобы по приезде домой опытный врач сделал Рамдасу перевязку. Но то был период, когда я всецело полагался на лечение землей. Мне даже удалось убедить некоторых своих клиентов, веривших в мои способности знахаря, испытать на себе это лечение.

Что же я мог сделать для Рамдаса? Ему едва исполнилось восемь лет. Я спросил, не возражает ли он, чтобы я перевязал его рану. Он с улыбкой согласился. В таком возрасте он не мог, конечно, решить, какое лечение лучше, но он хорошо понимал разницу между знахарством и настоящей медициной. Ему была также известна моя привычка лечить домашними средствами, и он не боялся довериться мне. Дрожащими от страха руками я развязал бинт, промыл рану, наложил чистый компресс с землей и вновь забинтовал ему руку. Такие перевязки я делал ему ежедневно примерно в течение месяца, пока рана совершенно не зажила. Последствий никаких не было, а для исцеления раны времени потребовалось не больше того срока, который назвал корабельный врач, имея в виду обычное лечение.

Этот и другие эксперименты укрепили мою веру в домашние средства, и я стал применять их гораздо смелее. Я пробовал лечение землей и водой, а также воздержанием в пище в случае ранений, лихорадки, диспепсии, желтухи и других заболеваний, и в большинстве случаев лечение это было успешным. Однако теперь у меня нет той уверенности, которая была в Южной Африке, к тому же опыт показал, что такие эксперименты часто сопряжены с явным риском.

Я ссылаюсь здесь на эти эксперименты не для того, чтобы убедить в исключительной эффективности своих методов лечения. Даже медики не могут претендовать на это в отношении своих экспериментов. Я хочу только показать, что тот, кто ставит себе целью проводить эксперименты, должен начинать с себя. Это дает возможность скорее обнаружить истину, а бог всегда помогает честному экспериментатору.

Риск, сопряженный с проведением опытов по установлению и развитию тесных контактов с европейцами, был столь же серьезен, как и риск, связанный с лечением домашними средствами. Только риск этот разного свойства. Впрочем, устанавливая контакты, я никогда не думал о риске.

Я предложил Полаку поселиться со мной, и мы стали жить, как родные братья. Дама, которая вскоре должна была стать м-с Полак, была помолвлена с ним несколько лет, но свадьбу все откладывали до более подходящего момента. У меня создалось впечатление, что Полак хотел скопить немного денег, прежде чем обзавестись семьей. Он гораздо лучше меня знал Раскина, но европейское окружение мешало ему немедленно претворить в жизнь учение Раскина. Я стал убеждать Полака: «Когда есть обоюдное сердечное влечение, как в вашем случае, не следует откладывать свадьбу из-за одних лишь финансовых соображений. Если бедность – препятствие к браку, бедные люди никогда не женились бы. А кроме того, вы теперь живете у меня и потому можете не думать о домашних расходах. По-моему, вы должны жениться как можно скорее».

Как я уже говорил, мне никогда ни в чем не приходилось убеждать Полака дважды. Он признал мои доводы правильными и немедленно вступил в переписку об этом с будущей м-с Полак, жившей тогда в Англии. Она с радостью приняла это предложение и через несколько месяцев приехала в Иоганнесбург. Ни о каких расходах на свадьбу не могло быть и речи, не сочли даже нужным заказать специальное платье. Для освящения их брачного союза не было необходимости в религиозном обряде. М-с Полак по рождению была христианкой, а Полак еврей. Их общей религией была религия нравственная.