Мохандас (Мохандус) Карамчанд Ганди - Революция без насилия

Это было первое прочитанное мною произведение Раскина. В годы учения я почти ничего не читал, кроме учебников, а впоследствии, окунувшись с головой в свою деятельность, имел мало времени для чтения. Поэтому начитанностью похвастаться не мог. Все же я думаю, что не много потерял от этого вынужденного ограничения. Наоборот, читая не очень много, я имел возможность хорошо переваривать прочитанное. Книга «Последнему, что и первому» вызвала немедленную, практическую перемену в моей жизни. Впоследствии я перевел ее на гуджарати под заглавием «Сарводайя» (Всеобщее благо).

Мне кажется, что в этом великом произведении Раскина я нашел отражение некоторых из самых своих глубоких убеждений. Вот почему оно захватило меня до такой степени и произвело целый переворот в моей жизни. Поэт – это тот, у кого есть сила пробудить добро, сокрытое в человеческой груди. Поэты не действуют на всех одинаково, потому что не все люди развиты в одинаковой степени.

Основные положения книги Раскина сводятся, как я понял, к следующему:

1. Благо отдельного человека содержится в благе всех.

2. Работа юриста имеет одинаковую ценность с работой парикмахера, поскольку у всех одинаковое право зарабатывать трудом себе на пропитание.

3. Жить стоит только трудовой жизнью, т. е. жизнью земледельца или ремесленника.

Первый из этих принципов я знал. Второй я сознавал смутно. До третьего сам не додумался. Книга Раскина сделала для меня ясным, как день, что второй и третий принципы заключены в первом. Я поднялся на рассвете, готовый приступить к осуществлению этих принципов.

Обо всем этом я поговорил с м-ром Уэстом, рассказав ему о впечатлении, которое произвела на меня книга «Последнему, что и первому», и предложил перевести издательство «Индиан опиньон» в сельскую местность, где все трудились бы, получая одинаковое содержание, а в свободное время посвящали себя издательской работе. М-р Уэст согласился со мной. Мы установили, что каждый сотрудник, независимо от расовой или национальной принадлежности, будет получать три фунта стерлингов ежемесячно.

Теперь вопрос был в том, согласятся ли человек десять или больше работников типографии поселиться на уединенной ферме и удовлетворятся ли они столь скудным содержанием. Поэтому мы решили, что те, кто не сможет принять этот план, будут получать прежние ставки, пока постепенно не возвысятся до нашего идеала и не пожелают стать членами колонии.

Я побеседовал об этом с сотрудниками. Мой план пришелся не по вкусу адвокату Маданджиту, считавшему его неразумным и губительным для дела, которому он посвятил все свои силы: он полагал, что работники разбегутся, что «Индиан опиньон» перестанет выходить и типографию придется закрыть.

Среди людей, работавших в типографии, был мой двоюродный брат Чхаганлал Ганди. Я изложил ему свою идею тогда же, когда рассказал о ней Уэсту. У него были жена и дети, но он с детства привык жить и работать под моим руководством и всецело мне доверял. Без всяких разговоров он принял мое предложение и с тех пор никогда меня не покидал. Механик Говиндасвами также решил присоединиться к нам. Остальные не приняли плана в целом, но согласились ехать в любое место, в какое я переведу типографию.

Не думаю, чтобы на все эти переговоры ушло более двух дней. Затем я дал объявление о желании приобрести земельный участок поблизости от железнодорожной станции в окрестностях Дурбана. Вскоре поступило предложение из Феникса. М-р Уэст и я отправились посмотреть участок. Мы приобрели 20 акров земли. Там был прелестный ручеек и несколько апельсиновых и манговых деревьев. К этому участку примыкал другой в 80 акров со множеством фруктовых деревьев и развалившимся коттеджем. Мы купили и его. Все вместе обошлось нам в 1000 фунтов стерлингов.

Покойный ныне м-р Рустомджи всегда поддерживал меня в подобных начинаниях. Ему понравился и этот проект. Он передал в мое распоряжение старые листы рифленого железа от большого складского помещения и другие строительные материалы, и мы приступили к работе. Несколько индийских плотников и каменщиков, работавших у меня во время бурской войны, помогли соорудить помещение для типографии. Это строение длиной в 75 футов и шириной в 50 было готово меньше чем через месяц. М-р Уэст и другие часто с риском для жизни работали вместе с плотниками и каменщиками. Необитаемое и заросшее густой травой место кишело змеями, и жить там было опасно. Первое время все жили в палатках. Большинство вещей мы перевезли в Феникс в течение недели. Наше владение находилось в четырнадцати милях от Дурбана и в двух с половиной милях от железнодорожной станции Феникс.