Александр Струев - Царство. 1951 – 1954

От народа досталось и медсестрам, и нянечкам, и фармацевтам. Студенты физкультурного факультета побили водителя машины скорой помощи, который на грубость ответил грубостью. Всех медработников мели под одну гребенку. Еще бы — врачи-убийцы! Во многих районах и городах вскрывались случаи медицинского вредительства. От таких вопиющих преступлений страна возмутилась. Поликлиники опустели, доктора увольнялись с работы. «Бегут! — визжали газеты. — Бей их!». Центральный Комитет забрасывали негодующими письмами трудящихся, которые требовали для врагов незамедлительной казни.

— Негодяев арестовали, поэтому лечиться стало не опасно, — спокойно отозвался Берия.

— А про письмо маршала Конева забыл? Его врач до последнего на свободе разгуливал! — оскалился Сталин.

На прошлой неделе Иосиф Виссарионович вслух зачитал коневское письмо. В письме Конев полностью поддерживал аресты среди кремлевских врачей. Врачи, по его мнению, на сто процентов были связаны с американской разведкой. Маршал утверждал, что его лечащий доктор специально назначал противопоказанные для здоровья медикаменты, и что вот-вот он бы, Конев, отправился на тот свет! Военачальник предположил, что не только кремлевские врачи состоят во вражеском заговоре, а среди врачей, работающих в Советском Союзе, существует разветвленная диверсионная сеть. «Молодец Конев, самую суть углядел!» — потрясал письмом Сталин.

— Мерзавцы твои врачи, твари! А находятся такие, кто пытается их защищать! Если уж священники, вроде бы божьи люди, народ обманывают, у нищих бабок последние крохи забирают, то чем доктора лучше? Ничем не лучше, даже хуже! Три шкуры с них содрать, три шкуры!

Берия перестал жевать свою траву.

— Я до такой низости додуматься не мог, как это врачи — враги? — заговорил Хрущев. — В голове не укладывалось, что врач, который приходит тебя лечить — убийца! Я был потрясен, когда узнал.

— Потрясен! — скривился вождь. — Хорошо, что их раскусили. Теперь они сознались, что заговорщики и убийцы. Конев, тот сразу понял, куда его лекари тащат — на тот свет! Говорит им: «Живот болит», а они — «Срочно на операцию!» — Это зарезать, что ли?! — поддел указательным пальцем генералиссимус. — Ему никакая операция была ни нужна, до сих пор как козлик прыгает. Э-э-э! — отмахнулся Иосиф Виссарионович.

Никто за столом уже не ел, все слушали Хозяина.

— Вот ты, Лаврентий, почему к врачам не бежишь, а свою травку, как корова, шамкаешь? Страх потому что, потому что в могилу не хочется! А ведь кто-то их надоумил?

— С Запада щупальца тянутся, — предположил Маленков.

— Слишком быстро мы успокаиваемся, слишком быстро! — тряс головой Сталин. — Наивные люди! Даже англичане с американцами друг друга боятся, даже они друг другу шпионов и убийц подсылают, так почему к нам засылать не будут? Будут и еще как! Ну, ничего, мы всех на чистую воду выведем, всех паскуд передушим, не только врачей, всех без исключения!

Вождь поднялся и стал расхаживать вдоль стола.

— Поймали их, посадили под замок, а дальше что? Месяц с ними валандались, тоже, как Хрущев, благородным названием «врач» загипнотизированные. «Будете честно отвечать?» — спрашивают, а они отпираются. Тогда я посоветовал Игнатьеву: «Спроси их как следует, построже спроси, поднажми!»

Сталин хмуро оглядел гостей.

— И поднажали, и сознались. Все тридцать семь человек бумаги подписали, — усаживаясь на место, продолжал он. — А по доброй воле кто признается, что главу Советского государства хотел умертвить?! — прихлопнул по столу генералиссимус. — Правда, был старик, который ничего не сказал. А потому не сказал, что помер. Ну, так на том свете чертям скажет! — обнажая желтые зубы, засмеялся Хозяин. — Неправильно про Лобное место забыли, — вдруг проговорил он. — Кто про Лобное место знает?

— Это на Красной площади. В старину там преступникам головы рубили, — отозвался Маленков.

— И мы врачам-извергам там головы отрубим! — выдал вождь.

— Хочу предложить тост за вождя всех времен и народов, за нашего учителя, товарища Сталина! — отставив тарелку, провозгласил Берия.

Присутствующие как по команде повскакивали с мест. Булганин высоко поднял бокал и во все горло прокричал:

— За здоровье нашего родного товарища Сталина, непобедимого генералиссимуса, троекратное, два раза коротко, последний — протяжно — ура! Ура!

— Ура-а-а!!! — что есть мочи взревели голоса.

Выпили до дна. Николай Александрович с силой грохнул о пол хрустальный бокал.