Валерий Гиндин: Психиатрия: мифы и реальность

К сорока годам Галя оставалась такой же красавицей, и Марлена становилась год от года краше. И все было при ней: и ум, и стать – она оканчивала школу и намеревалась получить золотую медаль.

К тому времени Галя с Марленой жили уже в отдельной двухкомнатной квартире на первом этаже «хрущевки».

Как-то вечером раздался дверной звонок, и на пороге возник невзрачный, какой-то тусклый человечек. «Вы Галя Ярош?», – спросил он и, получив утвердительный ответ, протянул ей оторванный от газеты клочок, где на белом поле были написаны по-немецки две строчки из песни, которую пела Марлен Дитрих в 1945 году.

– Что с тобой, мама! – закричала Марлена, увидев бледные, искаженные черты лица матери.

Галя ничего не ответила, и, шатаясь, подошла к столу, рухнув на стоявший стул.

Слезы у нее лились ручьем, рыдания сотрясали тело.

С обезумевшим взглядом она гладила этот газетный клочок и повторяла: «Он жив!»

Марлена уже кинулась было звать соседей, но мать пришла в себя и тоном, который дочь никогда не слышала от матери, сказала:

– Не смей, и ради Бога, никому не рассказывай о том, что случилось.

Марлена считала, что ее отец погиб в 1947, воюя против бандеровцев. Так говорила ей мать.

– А что случилось? Кто был этот человек, и что за клочок бумаги он тебе передал?

Мать, отрешенно глядя мимо дочери, постоянно повторяла: «Это профессор из Берлина».

С этого вечера мать будто подменили. Придя с работы и готовя ужин, она вдруг застывала и могла так стоять несколько минут, не отзываясь на оклики.

Потом приходила в себя, делала работу по дому, но была молчаливой, перестала интересоваться дочерними делами в школе.

Спали мать и дочь в разных комнатах, но Марлена слышала, что мать долго не могла заснуть, ворочалась, тяжело вздыхала.

Как-то ночью девушка проснулась от стонов, доносившихся из комнаты матери. Перепугавшись, Марлена открыла дверь в спальню и увидела, что мать, совершенно обнаженная, запрокинув голову и закрыв глаза, издает стоны, а тело ее ритмично колеблется. Еще не зная ничего об интимной жизни, Марлена в страхе стала будить мать, повторяя:

– Мамочка проснись, открой глаза, что с тобой?

Мать открыла глаза, и Марлена увидела ее ненавидящий взгляд и услышала: «Убирайся отсюда и не мешай мне!»

– Что было с тобой ночью? – спросила Марлена у матери утром.

– Тебе еще рано знать!

– Ну, я же взрослая, расскажи, я все пойму.

И тут глаза матери посветлели, они наполнились теплом, и она заплакала, прильнув к плечу дочери.

– Марленочка! Ко мне сегодня ночью приезжал профессор из Берлина, и мы с ним любили друг друга.

– Какой профессор из Берлина? Ты, мама, бредишь? Никого не было, я клянусь тебе!

– У тебя не было, а у меня был. Он приезжает уже третий раз и еще раз приедет через 3 дня.

– Кто такой профессор из Берлина?

– Это твой отец.

– Что ты, мама, говоришь, опомнись. Мой отец погиб в 1947 году.

– Нет, девочка моя, это был твой отец.

И мать рассказала Марлене про войну, про работу на помещика, про лагерь перемещенных лиц и про Анри-Генриха.

Марлена слушала, боясь поверить в рассказ матери. Но как будто все рассказанное вызывало доверие.

– Ну, хорошо, мама, а как отец мог оказаться в Омске. Его никто не видел и никто не слышал, кроме тебя?

– А у него есть специальный аппарат, в чем-то похожий на машину времени Г. Уэллса, ты ведь читала!

– Но это же фантастика!

– Никакой фантастики нет. Генрих действует на меня гипнозом, он психиатр. Физически его со мной нет, но он в моих мыслях – все знает, о чем я думаю, а близость происходит в результате воздействия еще одного аппарата, который он заложил в мой мозг.

Марлена похолодела, услышав такие нелепости от родной матери, которой полностью доверяла и следовала всем ее советам.

– Давай больше не будем говорить на эту тему, – сказала Галя.

Она регулярно ходила на работу, но дома почти ничего не делала. Все легло на плечи Марлены.

Теперь через каждые три дня ночью из комнаты матери доносились стоны сладострастия.

Однажды с криком: «Оставь меня, ты меня измучил», – мать выбежала из спальни и начала метаться по комнате, ломая мебель и посуду.

Марлена позвала на помощь соседей, а те уже вызвали скорую помощь.

В отделении у Гали стойко держались бредовые идеи физического воздействия сексуального характера. Она говорила, что профессор из Берлина заменяет ее мысли своими, делает ее открытой. Все ее мысли известны окружающим. Профессор постоянно совершает с ней интимные контакты через специальный аппарат. При появлении врача мужчины в отделении, Галя вся краснела, закатывала глаза, тяжело дышала и надвигалась на доктора, еле удерживаемая двумя санитарками.