Федор Лукьянов - Мир на взводе - пружина разжимается

Политической формой таких движений, как правило, оказываются уже не партии традиционного социал-демократического или коммунистического типа, а широкие объединения, часто выглядящие популистскими. Но речь не идет о собирании случайных сил вокруг популярного вождя, а об объединении социальных движений вокруг общих задач практического преобразования своей страны и мира. Такими движениями являются СИРИЗА и «Подемос», стремительно поднявшиеся на фоне упадка «старых левых» в Греции и Испании. Сходство между политическим курсом этих организаций особенно бросается в глаза на фоне существенных различий в их происхождении. СИРИЗА имеет за плечами несколько десятилетий истории, сначала в качестве параллельной («внутренней») Компартии Греции, порвавшей с промосковским курсом официальной КПГ, затем в форме левосоциалистической партии «Синоспизмос» и, наконец, в виде коалиции радикальных левых, лишь сравнительно недавно оформившейся в единую организацию. Напротив, «Подемос» практически не имеет истории, это движение стремительно выросло из уличного протеста во время экономического кризиса. В 2014-м массовое движение «возмущенных» (indignados), протестовавшее на улицах Мадрида, оформило свое политическое крыло в виде партии, а уже в 2015 году его лидера Пабло Иглесиаса уже признавали реальным кандидатом на пост премьер-министра Испании.

Если политика СИРИЗЫ основывается на критическом переосмыслении многолетнего опыта, накопленного «старыми» левыми, то «Подемос» изначально декларировало разрыв со «старыми» левыми партиями, доказавшими свою недееспособность защищать интересы трудящихся в новых условиях.

Но этот разрыв вовсе не означал отказа от марксистской традиции. Лидер «Подемос» Пабло Иглесиас начинал свою карьеру в молодежной организации Компартии, а затем оттачивал свои теоретические способности в качестве академического политолога, одновременно участвуя в антиглобалистском движении. Возглавив партию, молодой политик настаивает, что ее борьба не может быть сведена к традиционному классовому противостоянию, «фундаментальный раскол сегодня проходит между силами олигархии и демократии, между социальным большинством и привилегированным меньшинством» [46].

С точки зрения марксистской ортодоксии подобная формулировка кажется однозначно еретической. Но, увы, еретиками оказывались практически все марксисты, возглавлявшие успешные революции: от Ленина с его идеей блока рабочего класса и крестьянства до Мао Цзэдуна, Кастро и Че Гевары, делавших ставку на вооруженную борьбу в сельской местности.

На самом деле Маркс, писавший о пролетариате как наиболее последовательной исторической силе, заинтересованной в преодолении капитализма, нигде и никогда не говорил, будто общественное преобразование и революционное является исключительной привилегией промышленных рабочих и их партии. Более того, именно марксистская теория ХХ века в лице Антонио Грамши поставила вопрос о формировании широких социальных блоков и борьбе за идейно-политическую гегемонию в масштабах всего общества. Проблема лишь в том, что подобные идеи на протяжении десятилетий либо игнорировались партийной бюрократией традиционных партий, либо, напротив, использовались как обоснование беспринципного аппаратного сговора с теми или иными группировками правящих верхов. Новый популизм, представленный в Европе такими партиями, как СИРИЗА или «Подемос», ориентируется на формирование широкого «низового» блока на основе равноправного союза массовых социальных движений. Вместе с организационными формами меняется и стиль политического поведения, взаимодействие между активистами и обществом, их облик, речь, даже внешний вид.

Вопрос о том, насколько радикальным, эффективным, успешным и последовательным окажется политический блок, составляющий основу нового популизма, остается на данный момент открытым, поскольку ни широта движения, ни его демократизм сами по себе не могут заменить серьезной политической стратегии, выработка которой требует не только организационных и пропагандистских, но также интеллектуальных усилий. И здесь марксистская теоретическая традиция вновь оказывается необходимой и, в конечном счете, незаменимой.

В то время как в Европе поднимающаяся волна левого (а в некоторых странах и правого) популизма является до известной степени политическим новшеством, в странах Латинской Америки и бывших колониальных государствах Азии подобные движения уже имеют немалую историю.