Сергей Кургинян - Стрелков и другие. Анатомия одного стратегического конфликта

Признать в Стрелкове героя в 2014 году — значило отказаться от чести.

Сохранить же честь можно было, лишь честно сказав стране: «Ну, не герой Стрелков, понимаете, не герой. Теперь же уже ясно, что не герой. И нечего поддаваться на провокации других, считающих, что они кого угодно могут назначить героем, ибо они — раскрутчики».

Фактически эту задачу выполнили авторы данной книги. Они выполнили ее сами, неожиданно проявив всё то, что должны проявлять ценители, то бишь интеллигенты. Ценители же ничего подобного не проявили. Они не проявили ни чуткости к подделкам, ни мужества, требующего называть вещи своими именами, ни того, что позволяет человеку называть вещи своими именами.

О том, что именно позволяет, очень четко сказал великий русский литературный критик В. Г. Белинский: «Я рожден для того, чтобы называть вещи их настоящими именами. Я в мире боец». Заметьте, он не сказал, что он герой. Он сказал всего лишь, что он боец. Потому что герой — это тот, кто «вышел рано, до звезды». И, выйдя рано, открывает эти самые настоящие имена, передает их народу.

Поэтому о героизме пусть говорят другие и не сейчас. А вот о том, что нашлись бойцы, желающие называть вещь под названием «Стрелков», а также вещи под названием «другие» их настоящими именами — надо сказать сейчас. Как и о том, что на фоне отказа очень и очень многих называть данную вещь ее настоящим именем эти бойцы ни больше ни меньше как спасли честь нации. Причем в момент, когда эта честь была для нее особо важна. Впрочем, бывают ли моменты, когда наличие чести не является особо важным для нации?

От моментов высшего порядка перехожу к политической прагматике. Внутри которой, между прочим, тоже есть место высшему. И я это высшее, внутри прагматики размещенное, намерен и обнаружить, и предъявить. Но теперь уже не в ущерб политической прагматике, а поставив ее во главу угла.

Прагматики спрашивают нас: «Стоило ли вести войну со Стрелковым и другими в момент, требующий полного сосредоточения на войне с бандеровцами, нашими оранжоидами и американскими спонсорами, стоящими за спиной и тех, и других?

Разве в условиях беспощадной войны этих сил с Россией, — спрашивают они, — не нужно было сплочение всех антизападных, антибандеровских сил? Разве не требовала прагматика — кем бы ни был Стрелков на деле — сохранения союза с ним всех тех, кто во главу угла ставит отстаивание России от бандеровцев, оранжоидов и американцев? Почему бы, воюя за Новороссию против бандеровцев, не забыть обо всех идеологических разногласиях? Ведь у нас одна страна, и мы все должны ее защищать!»

Ну что ж, поговорим на прагматическом языке… Памятуя, что ничто не является настолько политически прагматичным, как уроки истории.

22 июня 1941 года не только советское государство и советский народ, но и те русские, которым всё советское было глубоко чуждо, воззвали к тому же самому. Мол, давайте забудем об идеологических разногласиях и выступим единым фронтом против Гитлера — этого врага нашей любимой Родины и человечества.

Кто-то действительно забыл об идеологических разногласиях — Деникин, например. Но ведь другие не забыли. Краснов не забыл. Шкуро. Фон Паннвиц, этот эсэсовский палач, восхваляемый Стрелковым.

Почему бы тогда всем этим господам, очень любившим именовать себя русскими патриотами, не сплотиться вокруг советского руководства с тем, чтобы защитить от очевидного врага России свое любимое Отечество, забыв об идеологических разногласиях? Но ведь тогда они не сплотились! И, в общем-то, понятно, почему. Потому что идеология для них была важнее страны. А так бывает, только если страну не любят по-настоящему.

Итак, идеология для них была и впрямь важнее страны. А настоящей любви к стране не было. Спрашивается, как может быть страна важнее идеологии для их прямых последователей? Не может для этих прямых последователей страна быть важнее идеологии! А значит, не может быть и настоящей любви к стране.

А, значит, предположим, вы с ума великого примете за чистую монету их лицемерные подвывания по поводу необходимости отказа от идеологической позиции во имя победы над общим бандеровско-американским врагом и встанете в общий с ними строй. Но они-то на самом деле от идеологии не отказались! Они лишь побудили вас от нее отказаться во имя некоего общего дела. Неужели вы и впрямь не понимаете, что с ними каши не сваришь? Что у нас с ними общего дела быть не может.

Хотя бы потому, что они нас ненавидят гораздо больше, чем бандеровцев и американцев. А также потому, что единственным общим делом может быть защита России от бандеровцев и американцев, а они — и сам Стрелков, и, в особенности, «другие» — давно снюхались и с американцами, под которых легли, и с бандеровцами, с которыми им американцы приказали закорешиться.