Эдуард Макаревич - Интимные тайны Советского Союза

Немало немцев запомнили сладостные дни, проведенные на той войне с подругами из Таганрога, Харькова и Курска, и еще из сотен городов и городков. А в 130 километрах от того же Таганрога, в 340 от Харькова, в городе Краснодоне, что в Ворошиловградской области, в один из вечеров декабря 1942 года на сцену городского клуба вышла восемнадцатилетняя Любовь Шевцова. Ее номер был третий в концерте. Пела она проникновенно, а потом самозабвенно била чечетку. Изголодавшиеся по дому, накачанные шнапсом и украинской самогонкой, немцы ревели от восторга.

Любовь Шевцова после школы, которую закончила здесь, в Краснодоне, прошла обучение радиоделу в спецгруппе НКВД в Ворошиловграде и была оставлена на подпольную работу под именем «Григорьева».

«Справка на радиста разведывательно-диверсионной резидентуры „Буря“ по Ворошиловградской области Шевцову Любовь Григорьевну… Окончила курсы с оценкой на „хорошо“. Тов. Шевцова обладает всеми необходимыми качествами для работы в тылу, а именно: сообразительная, находчивая, может выйти из затруднительного положения. Может быть зачислена в группу „Кузьмина“ для оставления в г. Ворошиловграде. Начальник отделения… л-т госбезопасности Горюнов».

Ее предали дважды. Сначала командир ее группы «Кузьмин», который сбежал, когда немцы заняли город. Тогда она стала сама искать связь с подпольем. И скоро вышла на «Молодую гвардию», ту «Гвардию», о которой роман Александра Фадеева, выброшенный в начале 90-х годов из школьных программ по литературе. «Молодую гвардию» создали десятиклассники краснодонских школ. Сами создали. Как-то не прониклись они тогда идеей цивилизации, которую несли германские солдаты и чиновники. Сталин, впоследствии прочитав роман Фадеева, удивился, что «сами», без подсказки и помощи старших товарищей. Поправил Фадеева, и тому пришлось вводить в роман фигуру коммуниста Лютикова. А ведь вождь мог гордиться этим упрямым, новым, самостоятельным поколением, воспринимавшим страну как свою родину, готовым сложить голову за нее. Это было первое поколение, воспитанное советской властью, и оно отличалось от отцов в определенной мере. Страна и победу-то в войне одержала благодаря прежде всего этому поколению: из каждых ста человек рождения 1922–1925 годов лишь трое вернулись с фронта. Но и в нем вместе с героями обжились и предатели, правда, числом значительно пожиже.

В краснодонскую подпольную организацию входил 71 человек, 47 юношей и 24 девушки, самому младшему – 14 лет. Гитлеровцам они не дали спокойной оккупационной жизни в Краснодоне: жгли склады, жгли зерно, отправляемое в Германию, расклеивали листовки о ситуации на фронтах, сожгли биржу труда, где сгорели списки граждан, приговоренных к отправке в Германию, подняли на городских зданиях советские красные флаги в день Октябрьской революции.

Шевцова занималась разведкой, выведывала у немцев сведения об укрепрайонах и расположении частей, налаживала связь между организацией и партизанами. Да и другие дела числились за ней – диверсионные вылазки прежде всего.

«Молодую гвардию» предали. Местное СД и украинская полиция разгромили ее – взяли половину организации. Другую половину – не смогли. Из арестованных никто ничего не сказал. Не выдал, хотя пытали зверски. Из документов допросов бывших полицаев, из актов эксгумации трупов известно: били, ломали кости, вырезали звезды на груди и спине, сажали на раскаленную плиту, выжигали глаза, отрубали руки и ноги.

Любовь Шевцову предали второй раз. Предал тот, с кем училась в спецгруппе НКВД. Ее долго выслеживало СД, и, наконец, взяло 1 января 1943 года. Она тоже прошла все круги ада – пытки и издевательства. Особенно старались украинские полицаи. Не выдала никого, от сотрудничества отказалась. 8 февраля радистку «Григорьеву» расстреляли. У большинства молодогвардейцев конец был одинаков – шурф заброшенной шахты, куда побросали их тела.

На оккупированной территории выбор, оказывается, был. Одни шли в полицаи и проститутки, другие в подпольные организации. Обыватель, правда, оставался посередине. И как всегда был прав. Когда наступили незабвенные «демократические» времена, его голос оказался решающим, чтобы забыть или опошлить тех, погибших в январе и феврале 1943 года в Краснодоне.

Но зато обыватель знал как распорядиться советской и оккупационной валютой, которая с разрешения немецких властей ходила параллельно на захваченной советской территории. Рубль был законным платежным средством, и хозяйственные банки, которые возникли взамен отделений советского Госбанка, вели с ним денежные операции. Когда армии Гитлера успешно наступали и давили советские войска, обыватель охотился за немецкими марками, охотно менял на них рубли, часто с наценкой 10–20 процентов. Но когда под Сталинградом Красная Армия измолотила армию Паулюса, доверие обывателя к марке зашаталось. Всеми правдами и неправдами он старался обменять ее на рубли. Владельцы публичных домов еще предпочитали марки, а их «труженицы» уже спешили менять немецкую валюту на советские дензнаки.