Сергей Угольников - Элита тусуется по Фрейду

Важно при этом, что ВИА, исполнявшие музыку достаточно однородного плана, могли варьировать социальную нагрузку собственных текстов. Сложности другого порядка начались после известной американской акции по разрушению тотального господства дискотечного направления, обставленного стадионными акциями с разбиванием пластинок с музыкой группы ABBA. К сколь-либо внятной реакции на эти события идеологические руководители СССР были явно не готовы (а часть из них – находилась в инфантильном состоянии восторженного отношения к иностранным управляющим центрам). Американская борьба против диско велась под антикапиталистическими лозунгами, с призывами бороться с засильем транснациональных корпораций и проявлениями буржуазной бисексуальности. Возможность присоединиться к такому порыву означало для всех операторов советского рынка произвести экзекуцию над собой, чего номенклатурным конформистам явно не хотелось.

Усиливалась эта неспособность в связи с попытками привести контекст советской эстрады в соответствие со стандартами международных организаций, устраивающих ретрансляцию с теми же требованиями, которые свойственны ПАСЕ-ОБСЕ (конкурс Евровидения). Эти устремления, прямо противоположные интересам большинства граждан любой страны с населением более пяти миллионов человек, находились в полном соответствии с экономическими предпочтениями лиц, допущенных к управлению развлекательными мероприятиями. Органичность оппозиционности приобрела не только национальный характер, но при этом враждебные чувства относились к сословиям, которые никакого отношения к организации музыкальной среды не имели. Отсутствие реакции начало приводить носителей вполне буржуазных ценностей (так называемого рока и других слабо востребованных музыкальных стилей) к ощущению активного противодействия им со стороны некоего государства.

То, что и подростковая аудитория попала под всеобщую оппозиционную инерцию, – удивлять не может. Однако инфанты, при всей простоте и объяснимости своих действий, не принимают участия в голосовании. Объединение их эмоциональных предпочтений должно проецироваться во взрослые (электоральные) слои населения. Множественность созданных на Украине информационных поводов была дополнена не образом человека среднего возраста, а фигурой некоей Бабки-Параськи. Элементы декора, предназначенные ей для ношения, были явно из детских игр про индейцев, но при этом точно указывали на американское происхождение этих индейцев. Комичность образа старушки, при этом, сложно подвергать осмеянию именно ввиду его демонстративного, показного характера. Не поющая, а просто находящаяся «в образе» Параська была вершиной эстрадного воплощения актера Андрея Данилко (так называемой Верки Сердючки). Образ Сердючки – это закономерный итог всего эстрадного оппозиционного направления.

Несложно заметить, что аудитория, окормляемая Данилкой, является слепком с аудитории А. Б. Пугачевой. При этом «примадонна» в своем творчестве тоже паразитировала на образе Полиграфа Полиграфовича Шарикова. При этом естественно, что продукт фрейдистского мышления Горбачев М. С., своим указом наградивший ее званием народной артистки СССР (подчеркивая этим распад страны), символизма в награждении упадочного образа не увидел.

Слабое звено пугачевского образа в том, что его можно было все-таки спародировать. Сердючку же невозможно спародировать, это сама по себе пародия. Немаловажным фактором является то, что монстры советской эстрады (Пугачева или Кобзон) при избавлении от части своего комичного образа (макияжа или парика) приобретают черты еще большего комизма, а в случае с Данилкой – ситуация становится прямо противоположной…

Помимо создания пародийных и упадочных образов, пользующихся успехом у публики, шоу-бизнес широко использует превращение с помощью современных технологий не имеющего голоса сексуального объекта в эстрадного исполнителя. Этот путь на данный момент экономически эффективнее. Эффективнее это и с точки зрения растраты общественных фондов посредством так называемых музыкальных конкурсов, которые служат дополнительным управляющим центром, фабрикующим общественное мнение.

Вспомним, что утрата суверенитета СССР, который оказывал влияние в том числе и на индустрию звукозаписи, была ознаменована (помимо присвоения звания народной артистки СССР Пугачевой) еще одним символом: отправкой на затхлый конкурс Евровидения некоей Маши Кац. Этот знак должен был показать этническую доминанту, интересы тех, для кого проводились преобразования. В дальнейшем посланница «освобожденной России» занялась шумовым оформлением радиопередач, созданием тотального эмоционального резонанса, а конкурс приобрел значение непрямого воздействия на общество с утраченной самостоятельностью.