Борис Тетенбаум - Гений зла Гитлер

Так что когда редактор «Новой цюрихской газеты» Эдуард Корроди решил на страницах своей газеты поговорить о германской культуре, это было делом вполне обычным. Острых политических вопросов он не касался, личность главы германского Рейха никак не обсуждал, а просто сообщил своим читателям, что новый режим особого вреда германской литературе не причинил – «изгнали-то в основном одних евреев» .

Но на это скромное заявление неожиданно последовал громкий ответ, сделанный, можно сказать, политэмигрантом.

Томас Манн, лауреат Нобелевской премии по литературе, зимой 1933 года, во время прихода национал-социалистов к власти, был вместе с женой за границей, в Швейцарии. И он, подумав, в Германию не вернулся.

В результате, так как он отказался принести присягу на верность новому режиму, его исключили из Прусской академии наук. Но книг Томаса Манна на площадях не жгли и имя его на страницах «Дер Штюрмера» не трепали. Да и он вплоть до 1936 года от всяких громких заявлений в адрес национал-социализма тоже воздерживался.

Но тут он нарушил молчание и ответил Корроди. Манн сказал, что нет, это совершенно не так – германской культуре нанесен огромный ущерб.

И дело тут вовсе не в национальности.

Нюрнбергские расовые законы 1935 года предположительно разделяли два разных и взаимоисключающих мира. То, что это было не так, достаточно проиллюстрировать на одном простом примере – свой Железный крест 1-й степени ефрейтор Адольф Гитлер получил по представлению лейтенанта Гуго Гутмана, командира его роты и по совместительству – исполняющего обязанности адъютанта артиллерийского батальона в полку Листа, то есть в 16-м Резервном.

Есть даже свидетельства, что он-то ефрейтору крест и вручил.

Гуго Гутман сам был кавалером Железного креста обеих степеней, 1-й и 2-й, и получал военную пенсию, дарованную ему по решению Гинденбурга. А в 1935-м выяснилось, что Гутман – еврей, и его немедленно исключили из ассоциации ветеранов [5].

Эту тему легко продолжить.

О еврейском опекуне Германе Геринге мы уже знаем, но похожие «проблемы» имелись и у Йозефа Геббельса. Дело даже не в том, что в молодые годы он был бурно влюблен в некую барышню, которая, увы, имела прискорбные изъяны в родословной. О нет, дело обстояло еще хуже и касалось супруги рейхсминистра пропаганды Магды Геббельс.

Поскольку Гитлер не был женат, а Карин, жена Геринга, умерла еще в 1931-м, роль первой дамы Рейха выпала на долю Магды. A ее отчимом был Рихард Фридлендер. Человек он был в высшей степени достойный и жену с ee дочкой любил самым искренним образом, но вот беда – он был евреем.

И его падчерица носила его фамилию и звалась Магдой Фридлендер.

Потом Магда выросла, в 18 лет вышла замуж, развелась и где-то в 1928 году завела бурный роман с неким Хаимом Арлозоровым. Они когда-то учились вместе в одной гимназии – и когда встретились позднее, оказалось, что дружба юных лет переросла в любовь.

Понятно, что у человека по имени Хаим было не все в порядке с арийским происхождением, но Хаим Арлозоров ко всему прочему был еще и видным сионистом и очень звал свою возлюбленную в Палестину, английскую подмандатную территорию. Совершенно неизвестно, что случилось бы дальше с первой дамой Рейха, если б она все-таки не вышла замуж за гауляйтера Берлина Йозефа Геббельса.

Если уж в биографиях столпов национал-социализма можно было найти такие прорехи – что говорить о других? Германские евреи были частью германского общества. В кайзеровские времена их не больно-то пускали в высшие сферы при дворе, вплоть до Первой мировой войны для них были недоступны офицерские должности в армии – скажем, Вальтер Ратенау служил в гвардейской кавалерии в чине ефрейтора [6], но в прочих сферах жизни они были представлены в соответствии со своей долей в общем населении.

Евреи в Германии времен кайзера занимали должности от сапожника и до профессора – разве что среди профессоров их все-таки было больше. И одним из таких профессоров был математик Альфред Принсгейм, тесть Томаса Манна. Это о его дочери Кате, урожденной Принсгейм, молодой, счастливый и влюбленный Томас Манн писал, что его жена «принцесса, а не так себе женщина» – в ту пору ему явно хотелось подурачиться.

Однако сейчас, после «исторической победы национал-социализма» , после принятия нюрнбергских расовых законов, было уже не до шуток. Катя Манн, ее родители, братья и сестры больше не имели прав на германское гражданство, они «отвергались, отчуждались и изгонялись» из немецкой жизни. Брак Томаса Манна считался «позорящим арийскую расу» , его дети отвергались и изгонялись вслед за их матерью и ее семьей.