Зак Ибрагим - Сын террориста. История одного выбора

В разгар всех этих событий из тюрьмы звонит мой отец, голос у него нервный и взбудораженный. Он наскоро задает моей сестре, брату и мне свои обычные вопросы, а потом велит мне, чтобы я позвал к телефону мать. Она не говорила с ним с момента развода. Когда я протягиваю ей трубку, она в ужасе шарахается от нее. Я не знаю, что делать. Я делаю жалобное лицо и трясу телефонной трубкой: Возьми. Пожалуйста, просто возьми! Наконец она уступает. Ради меня.

Матери не удается вставить ни единого слова, а отец уже посвящает ее в свой новый план освобождения. Сейчас в Вашингтоне с визитом находится важный пакистанский дипломат, говорит он ей. Она должна с ним связаться. Она должна убедить его обменять некоего заключенного израильтянина на своего бывшего мужа.

— Обмен заключенными — это единственная надежда, — твердит он. — Ты должна это сделать, и ты не должна ошибиться , как ты не раз ошибалась до этого.

Мать молчит.

— Саид, — наконец говорит она. — Я больше тебе не жена. И, уж конечно, не секретарша.

Следующие несколько минут я сижу за кухонным столом и, словно громом пораженный, слушаю, как мать говорит отцу, что он разрушил нашу жизнь, что ей кажется, он сошел с ума, и что она больше никогда не хочет слышать его голос. Она не говорит ему о своих подозрениях — что он и в самом деле виновен во всем, за что его осудили. Может, она не хочет говорить при мне, а может, она и сама не до конца определилась. Так или иначе, мой отец вскипает и произносит фразу, которая снимает какие бы то ни было сомнения: “Я сделал то, что должен был, и ты это прекрасно знаешь”.

Мать не говорит мне прямо, что мой отец убийца , но я, видимо, и сам об этом подспудно догадываюсь, потому что с каждым днем я сержусь на отца все больше. После гибели раввина Кахане я еще мог успокаивать себя тем, что отца все же не признали виновным и что даже в самом худшем случае он вернется к нам свободным человеком в 2012 году. Но если он участвовал в подготовке взрыва в ВТЦ, то он не только совершил гнусное преступление, он еще и сделал так, что мы больше никогда не будем семьей. Пожизненное плюс 15 лет без права на досрочное освобождение . Мой отец никогда больше не сыграет со мной в футбол. И он сам выбрал такую судьбу. Он предпочел терроризм отцовству и ненависть — любви.

И я уже не говорю о том, что нас сейчас ненавидят больше, чем когда-либо: взрыв в ВТЦ испортил мнение американцев обо всех мусульманах. Когда мама за рулем и другие водители замечают ее хиджаб и никаб, то показывают ей средний палец или даже делают резкий маневр в нашу сторону, пытаясь вытеснить нас с дороги. Когда мы приходим в магазин, другие покупатели шарахаются от нее. Люди кричат моей матери, частенько на плохом английском, чтобы она убиралась в свою страну . И мне каждый раз стыдно — не потому, что я мусульманин, а потому, что я никогда не могу набраться смелости, чтобы крикнуть в ответ: “Она родилась в Питтсбурге, идиот!”

Я обычный подросток, и даже до взрыва в ВТЦ моя самооценка оставляла желать лучшего. Меня без конца задирают в школе, мой желудок болит постоянно, и по ночам я бьюсь головой о стену в спальне по тем же причинам, по которым мои сверстницы режут себе вены, и думаю о том, как всем просто и спокойно будет, когда я умру. А теперь я осознал еще одну ужасную вещь: отец предпочел мне терроризм.

Вскоре после звонка отца мою мать одолевает страшный кашель. У нее хрипы в легких, начинается бронхит. Она так долго болеет и так плохо себя чувствует, что однажды ночью я слышу, как она молит Аллаха о помощи. Две недели спустя кажется, что тучи начинают рассеиваться: звонит супруга нашего имама и сообщает, что них есть в Нью-Йорке друг семьи, который ищет жену. Из-за всего того, что сейчас начнется, я изменю имя этого мужчины и назову его Ахмед Суфьян.

Ахмед родился в Египте, как и мой отец. Он работает в магазине электроники и занимается боксом. Он худой и жилистый, на его руках играют мускулы. Как и у моей матери, у Ахмеда трое детей. И у него за плечами также опыт несчастливого брака: если верить его рассказу, его бывшая жена до встречи с ним была проституткой и он был вынужден развестись с ней, когда застиг ее дома у ее бывшего сутенера с трубкой крэка в руке и с их младшим ребенком на коленях. Две недели Ахмед и моя мать знакомятся, общаясь по телефону. Он говорит ей, что считает моего отца героическим слугой Аллаха и что он всегда надеялся познакомиться с нашей семьей и помочь чем сможет. Моя мать приглашает его в Мемфис, чтобы они могли поговорить лично.