Михаил Тимошенко - Армия России. Защитница или жертва? Как мы снимали Сердюкова

Изнасилование – это 131-я статья УК. По этой статье отец привлечен не был. И осужден по ней не был. Если кто-то утверждает, что отец изнасиловал девушку, эти лица будут привлечены к судебной ответственности. В частности, будут поданы иски о защите чести и достоинства моего отца. Я никому не позволю говорить, что мой отец кого-то изнасиловал…

– Кроме этого отец ваш сильно возмущался из-за того, что у него отобрали ордена…

– Что касается орденов. По приговору, действительно, он был лишен наград, в том числе и Ордена Мужества. Лишен воинского звания. Лишен пенсии. Что касается пенсии, отец по этому поводу особо не переживал. Переживал он именно по поводу того, что его лишили наград. И он очень часто говорил: «Почему они забрали у меня награды, которые не мои, это награды моих пацанов, тех ребят, которые воевали вместе со мной?». На каком основании суд принял решение забрать те награды, которые были добыты потом и кровью? Да, он совершил преступление. Да, он был за него осужден. Но те заслуги, которые были в ходе боевых действий в Чечне, они же никуда не делись!

– О жизни и службе вашего отца много рассказано журналистами. Было такое, что сильнее всего возмущало?

– Меня и маму сильнее всего возмущает ложь. Вот, полковник Буданов ездил чуть ли не на самой последней марке «Лексуса», жил в центре Москвы в «халявной» квартире, работал в банке… Многое абсолютно не соответствуют действительности!

– А конкретно?

– Начнем с того, что у отца вообще не было машины.

– Но откуда тогда в прессе всплыл какой-то загадочный будановский «Лексус», который стоит бешеные деньги?

– Не было у него никакого «Лексуса»! У него была служебная машина, которая давалась ему на работе. Он постоянно говорил: «Я не могу ездить по Москве, здесь очень много пробок». С его нервами езда по Москве раздражала. Поэтому он чаще ездил на метро, на общественном транспорте. Служебной машиной он пользовался, только когда находился на работе.

То есть он в течение дня по рабочим вопросам мог на ней ездить. На работу, с работы, на учебу, по личным делам он ездил исключительно на метро либо просил меня, и я его отвозил на машине.

– Вы сказали: на учебу. Он что, учился где-то?

– Да, он учился.

– Где?

– Заочно в строительном университете. Он получал третье высшее образование, поскольку понимал, что тех двух образований, которые у него есть, недостаточно для работы в сегодняшних условиях.

– А какую профессию он пытался освоить?

– По строительной части.

– А где он работал после выхода на свободу?

– Кто-то писал, что отец работал в банке, начальником службы безопасности. Не работал он в банке. С момента освобождения в 2009 году, в течение полугода он вообще не мог устроиться на работу. Потом он работал в Государственном унитарном предприятии по эксплуатации высотных и административно-жилых домов. Начинал он там с обычного инженера. И дошел до должности замдиректора филиала…

– На эту фирму отца устроили бывшие сослуживцы? Как он на эту работу попал?

– Помогли друзья, близкие знакомые.

– А пытался он сам на работу устроиться?

– Пытался на протяжении 6–8 месяцев, ничего не получалось.

– В чем проблемы были?

– Наверное, все-таки узнаваемость была – это один вопрос. Иные работодатели боялись столь одиозную личность брать к себе на работу. Отец тоже на эту тему не много говорил, но я видел, что он нервничал по этому поводу. Говорили: «Да, Юрий Дмитриевич, мы вас уважаем, но»… Только в сентябре 2009-го он смог устроиться.

– Ваш отец отбывал срок в колонии, которая в Ульяновской области. Вы с мамой получали от него письма? Он звонил, вы ездили к нему?

– Да, конечно. Я учился недалеко – в Ульяновске. В суворовском военном училище.

– Вы учились в суворовском училище, а наверняка была же молва, что ты сын Буданова, что Буданов в тюрьме… Как-то сказывалось это на вашем существовании в суворовском?

– Абсолютно никак не сказывалось. Наверное, потому, что все относились с уважением к отцу. И мне нужно было соответствующе себя вести, дабы не опозорить фамилию. С меня был двойной спрос. Учителя иногда говорили: «Валерий, ну как же так ты урок не выучил? Ты же сын полковника Буданова!». И мне было стыдно…

Когда я приезжал, все работники исправительного учреждения старались помочь. Потому что с уважением относились к отцу. При прохождении на территорию каждое лицо досматривается, будь то работники или не работники. Меня не шмонали, не досматривали.