Михаил Тимошенко - Армия России. Защитница или жертва? Как мы снимали Сердюкова

А. Яковлев:– Что ж, в первой части мы поговорили о врагах. А во второй хочется, наверное, чуть больше поговорить об обороне российской. Каков уровень нашей обороноспособности? Виктор Николаевич, ваш вопрос.

В. Баранец:– Александр Иванович сейчас, наверное, ответит более квалифицированно, чем я. Я бы хотел ему дать больше времени.

Печально я смотрю на состояние нашей армии. И единственное, что меня вдохновляет, – это заявление Александра Ивановича сегодня, будто, слава Богу, у нас еще есть ядерные ракеты. Это единственный зонтик, исторический, благостно-роковой зонтик, который нам еще дает возможность, пользуясь остатками отцовского ядерного оружия, что-то делать с реформой армии. С Александром Ивановичем вряд ли кто-то не согласится о том, что пока есть оружие, нет идиотов в мире на нас нападать. Но, тем не менее, я хочу послушать генерал-майора Владимирова. Я обращаюсь к вам с прямым офицерским вопросом: как вы смотрите сегодня на состояние армии?

A. Владимиров:– Вопрос очень тяжелый, но, совершенно однозначно, хочу сказать: «Я профессиональный военный во многих поколениях. Можно говорить о том, что плохая реформа, хорошая реформа, можно сказать, что министр обороны – эффективный менеджер, как это сказал господин Медведев, и ему надо закончить реформу. Может, закончить реформу ему и надо. И, конечно, много сделано, вопросов нет. Главная задача военной реформы – создать армию нового качества. Она выполнена, поскольку армии нет. Вот это новое качество».

B. Баранец:– Александр Иванович, когда вы сказали, закончить реформу, мне, почему-то так и хотелось сказать: «Прикончить реформу».

А. Владимиров:– В настоящем виде, в котором она есть, наша армия способна воевать только в масштабе сражений «взять или оборонять деревню». Поскольку взять деревню мы еще можем. Потому что это рядовая штатная батальонная задача, поскольку мы воюем батальонами, а бригада уже по-другому, кроме батальонов, не воюет. А оперативно-стратегические звенья военные, которые могут вести оперативные задачи, решать задачи стратегические – дивизии и фронты, – отсутствуют в штате. Если исходить из того количества мотострелковых общевойсковых бригад с Камчатки до Урала, которых порядка двух десятков, то это такая мощная армия, что если китайцы (это, конечно, гипотетический такой бред) пойдут на нас войной, то они будут их искать и кричать по-русски: «Товарищи, русские солдаты! Где вы?». И не найдут. На таком расстоянии эти бригады просто растворятся. Если же смотреть с точки зрения того, что мы имеем армию как модель, то масштаб модели – борьба за деревню. Я не имею в виду средства нападения, они как бы исключаются. Я говорю с точки зрения самого образа армии. Армия слепая и глухая, поскольку нет разведки, поскольку ГРУ, одна из самых могучих военных разведок мира, практически ликвидирована. Армия безмозглая, поскольку советская военная мысль умерла, а военная мысль российская не появилась. У нас даже нет такого предмета как теория войны. Просто никому не нужно.

В. Баранец:– Это вы имеете в виду Академию Генштаба?

А. Владимиров:– Я имею в виду Академию Генштаба. В настоящее время у нас в стране нет ни одной Академии, где бы готовились операторы или офицеры оперативного и стратегического уровней управления. Поскольку Академия Фрунзе, в которой я учился три года и получил после этого полк, пришел комбатом и мог воевать уже до дивизии, сейчас стала курсами. Академия Генерального штаба есть, там учатся несколько десятков человек, в основном – не наши. А заканчивают их комдивы бригад, у нас самые высшие должности – это комдивы бригад, которые ни разу в жизни не проводили ротных учений с боевой стрельбой. Что вообще смешно, поскольку, когда я был суворовцем, то мы с Игорем Ивановым, впоследствии ставшим Министром иностранных дел, и с Федюскиным, с Юрой Савиновым стрельбы сами проводили, суворовцами. Но самое смешное, когда говорят, про военное образование, про академии…

Никто не понимает, что настоящий закон об образовании вообще ликвидирует академическую форму образования как таковую. Академий не будет вообще. И где будет получать фундаментальное профессиональное военное образование наш российский офицер, неизвестно. И никто не думает об этом. А говорят какой-то бред. Принятая национальная идеология воинской службы – безмозглая, бездуховная, в ней нет профессиональной военной этики. Она бесхребетная, поскольку становой хребет армии – младший командный состав, а сержанты нигде не готовятся. Только есть мысль, что нужно готовить по некоторым возможностям. Даже стрелять иногда нечем – наше оружие плохое и старое. И самое страшное, что оно совершенно бесконтрольно, поскольку раньше армию контролировали особые отделы, политотделы, партийные отделы, командиры, была этика командирская. А сейчас уже никто. И самое последнее – армия у нас бессмысленная, поскольку никто не поймет, зачем она существуют, если она ничего не может. Наша армия, если говорить с точки зрения профессионала, формируется как подструктура НАТО только для производства каких-то действий, пограничных конфликтов, внутренних конфликтов, и все.