Игорь Стрелков - С кем будет воевать Россия?

Да и прочей инфляции они тоже не мешают. Четверть века ЦБ пытается бороться с ростом цен сжатием рублевой массы и огромной учетной ставкой, делающей займы непосильными для науки, промышленности и аграриев. То есть, из-за девальвации импортные и «условно-российские» товары дорожают, но наладить производство своих товаров невозможно, ибо заводы и фабрики не могут получить долгого кредита под 1–5 % годовых. При этом, как ни сжимай рублевую массу и как ни губи из-за этого реальный сектор, инфляция все равно есть. Потому что естественные монополии раздувают тарифы. Их затраты никто не контролирует. Да еще вот и новый дорожный налог Ротенберга на грузовики вводят. Растет немонетарная инфляция издержек. Она росла и в 1996-м, когда денежная масса сжималась до 10 % от ВВП.

Но с маниакальным упорством ЦБ и правительство идут этим курсом, выполняя сто раз обанкротившиеся догматы МВФ. При этом зарабатывая похвалы от президента.

А это и есть слабоумие Системы, ее невменяемость.

Как при Брежневе

Мне это очень здорово напоминает юность и пик брежневского маразма. Помню ноябрьский пленум ЦК КПСС 1981 года. Итак, в стране (кроме Москвы и Ленинграда) с 1975 года с прилавков исчезает мясо. На севере РФ-РСФСР в магазинах – шаром покати, с 1978 года талоны на колбасу появляются в Мурманске. Да-да, именно тогда, а не при Горбачеве в 1989-м. В начале 1980-х первый секретарь Свердловского обкома КПСС Борис Ельцин, по выражению Лигачева, сажает область на талоны. А Леонид Ильич Брежнев в ноябре 1981 года впервые заявляет, что в снабжении городов мясом «наметились некоторые перебои». Мы тогда смеялись: заметил, наконец-то! «Перебои» – это полный голяк.

Параллели очевидны. Сегодня наша власть (вот уже лет десять подряд) говорит о том, что надо уходить от статуса сырьевой экономики. Тогда, в 70–80-е годы, Брежнев глаголал о том, что надо отказаться от экстенсивного развития экономики и перейти к экономике интенсивной, расти за счет увеличение производительности труда, автоматизации, передовых технологий и т. д. Мол, экономика должна стать экономной – снижать издержки. Но тогда Система все равно на 90 % продолжала переть по привычному экстенсивному пути. То есть, строить все новые предприятия, больше добывать, задействовать все больше работников. А прилавки магазинов неудержимо пустели. Потому что Система не хотела интенсивного пути, потому что разрушалась привычная и удобная для нее реальность. Она тупо вбухивала миллиарды в село и в дотации на продукты, хотя это давало все меньше и меньше отдачи. Но не желала начинать нужные реформы: развитие частного сектора, бригадного подряда и аренды, введения системы Чартаева (трудовая собственность). Деньги в агропром вливали огромные – а они пропадали в бесхозяйственности и равнодушии. Но КПСС не желала появления собственников, предпринимателей, «чартаевских» кооперативов. И продолжала тупо двигаться по пути «экстенсивщины». Максим Калашников отлично помнит те времена. Когда в Одесской области просто запахивали поля с красными, вкуснейшими помидорами с два кулака величиной. Ибо сил убрать их не было, а разрешить частным лицам их собирать по принципу «Два ящика – государству, один – себе» власть не желала. Ибо, понимаешь, люди же на рынках торговать примутся собранным, это же частный бизнес, нарушение принципов социализма!

Но сегодня мы видим тот же самый маразм, тот же догматизм, пускай и с либерально-монетаристским окрасом. Система только говорит о слезании с сырьевой иглы, но на деле продолжает насаживать на нее РФ все глубже и глубже. Ибо несырьевая экономика есть смерть нынешней «элиты» воров, сырьевиков и ростовщиков. Так же, как и интенсивный путь развития в 70-е нес конец всевластию КПСС. Коль брежневщина, вопя об интенсивности, продолжала экстенсивщину, то маразматики наших дней маниакально, четверть века подряд, продолжают политику сжатия рублевой массы и дорогого кредита. При этом не создавая ни адекватной системы планирования, ни набора истинных мегапроектов развития, ни решаясь на реальную – а не словесную – индустриализацию РФ.

Скажи, читатель, хотя бы и сам себе: неужели это может кончиться иначе, чем кончилось в 1980-е? Мы видели социалистических маразматиков. Теперь пришли маразматики либерально-монетарные. А маразм заканчивается плохо. Независимо от его идеологической окраски.

Финал неминуем

Экономическое разрушение нынешней Системы уже неизбежно. Есть эффект дежавю. Что в декабре 2014-го падали нефть и рубль, что в декабре 2015-го. Что тогда ни черта не сделали, чтобы вырваться из импортно-сырьевой ловушки, что теперь (Максим Калашников об заклад бьется) не сделают. Никто не отправит в отставку ни Набиуллиной, ни правительства. Никто наверху не подберет новую, адекватную команду. Да не из кого им там ее формировать. Там – один и тот же круг лиц. Сегодня инвалидов называют людьми с ограниченными возможностями. Ныне правящих считаю ограниченными людьми с неограниченными возможностями. И, увы, такие деятели приведут РФ к такому же финалу, как и Брежнев.