Максим Калашников - Робот и крест. Техносмысл русской идеи

Встретившись с Лайменом Бриггсом, Олифант узнает, что чиновник попросту не читал отчетов Комитета MAUD. Что он их просто положил в стальной шкаф под замок и даже ни словом не обмолвился о них членам американского Совещательного комитета по атомной проблеме. Тогда Олифант настоял на встрече с членами американского комитета и откровенно поведал им: мы в Англии пришли к выводу, что создание атомной бомбы возможно, причем в самые ближайшие сроки. И это, в свою очередь, ошеломило американских ученых. Ведь Олифант прямо поведал именно о ядерной бомбе, а не о новой силовой установке для подводного флота. В то время, как и Буш, и Бриггс все время говорили именно о втором!

В сентябре 1941-го Олифант поехал в Нью-Йорк к Ванневару Бушу и Конэнту. Но и разговоры с ними его только разочаровали: и эти, в общем-то, весьма неглупые люди не желали понимать близкой реальности атомного оружия. Наверное, Западу очень повезло в том, что немцы тогда занимались ядерными делами спустя рукава.

Но, к счастью для США, Олифант во время своей поездки увиделся с американским физиком, нобелевским лауреатом 1939 года, Эрнестом-Орландо Лоуренсом, создателем циклотронов. На той встрече в Беркли был и будущий научный руководитель проекта «Манхэттен», знаменитый Роберт Оппенгеймер. Им-то английский гость и рассказал в подробностях о выводах Комитета МОД о реальности создания ядерного оружия.

На счастье Америки, Лоуренс, в отличие от чиновников-администраторов, оказался весьма неравнодушным человеком и патриотом, коему «больше всех надо». Хотя формально он возглавлял лабораторию подводной акустики в Сан-Диего, занимавшейся разработкой противолодочных систем и ядерная проблема была никак не его «епархией», именно Лоуренс затем поехал вправлять мозги физику Артуру Комптону, который мог повлиять на Буша и Бриггса через Академию наук США. Ведь Лоуренс считал, что его циклотроны помогут добыть драгоценный уран-235 из массы урановой руды.

Приехав к Комптону домой, Лоуренс встретился там не только с хозяином, но с Конэнтом, тогдашним главой Национального комитета оборонных исследований США. Лоуренс доходчиво рассказал им обоим о том, до чего додумались англичане и объяснил, насколько недопустимы проволочки в работе над проектом, коими только и занимаются в Вашингтоне. С огромным трудом Комптон и Лоуренс смогли переубедить Конэнта, до последнего считавшего атомное оружие чем-то возможным лишь в далекой перспективе.

Пожалуй, именно это и сдвинуло дело. На календаре значилось уже 3 октября 1941 года, когда Ванневар Буш как глава американского Управления научных исследований и разработок (УНИР, Office of Scientific Research and Development) получил, наконец, официальный доклад британского Комитета МОД с предварительными расчетами по возможности создания ядерного оружия. Как пишет Бэготт в своей книге, это случилось через две недели после того, как тот же доклад в Москве изучили Сталин и его люди. 9 октября 1941 года Ванневар Буш наконец ознакомил самого Франклина Рузвельта с полученным английским докладом.

И вот тут Рузвельт второй раз с осени 1939 года схватывает все буквально на лету. Осознав, что А-бомбу можно получить еще до конца этой войны, «американский Хозяин» решает: отныне работы пойдут по его президентской линии, минуя Коннгресс. 9 октября 1941 года, после почти полуторагодовой заминки, Рузвельт постановляет: отныне я сам стану принимать все решения по разработке ядерного оружия во избежание всяких проволочек. Для этого создается высший президентский совет, куда входят и Ванневар Буш с Конэнтом, и вице-президент США Генри Уоллес, и военный министр Стимсон, и начальник штаба американских ВС Джордж Маршалл. И здесь Рузвельт действовал вполне в сталинском духе.

По заказу секретного комитета группа Академии наук во главе с тем же Артуром Комптоном 6 ноября 1941 года представляет Ванневару Бушу новый доклад, где уже четко говорится о том, что боезаряд на основе урана-235 возможно создать, причем для этого потребуется от двух до ста килограммов урана. Этот доклад 27 ноября 1941 года читает сам Франклин Рузвельт.

А дальше произошло настоящее чудо. Решение о начале финансирования Атомного проекта (он тогда назывался Комитетом S-1 под руководством Конэнта и при кураторстве Ванневара Буша) Рузвельт принял в субботу, 6 декабря 1941 года. Как раз в тот момент, когда японские авианосцы уже подходили к рубежу атаки на Пирл-Харбор. Росчерком пера ФДР ассигновал на проект первые десятки миллионов долларов (потом затраты выльются в 2 миллиарда). А уже вечером 6 декабря Рузвельту доставили перехваченную и расшифрованную ноту, пришедшую из Токио в посольство Японии в США. Ту, которую японцы намеревались вручить властям США на следующий день. Прочитав ее, ФДР заявил: «Это война!»